— Эй, парень, — сказал я, взяв его маленькую ладошку в свою.
— Папочка, — ответил он, слегка её пожав, но избегая моего взгляда — быть может, он опасался, что чего-то натворил.
Я немного помолчал. Готовясь к разговору, я передумал множество мыслей, но сейчас слова, которые я собирался сказать, казались совершенно неподходящими.
— Как себя чувствуешь, парень? — спросил я.
— Норм.
Я бросил взгляд на Сюзан.
— Что ж, — сказал я. — А папочка чувствует себя не так хорошо.
Рики посмотрел на меня.
— На самом деле, — медленно проговорил я, — папочка очень болен.
Я немного помолчал, чтобы у Рики было время осознать мои слова.
Мы ни разу не лгали Рики — ни о чём. Он знал, что мы его усыновили. Мы всегда говорили ему, что Санта-Клаус — всего лишь миф. И когда он спросил нас, откуда берутся дети, мы сказали ему и это. Однако сейчас я бы, пожалуй, предпочёл, чтобы мы выбрали другой путь — и не всегда были абсолютно откровенны.
Конечно, вскоре ему в любом случае предстояло всё узнать. Предстояло увидеть перемены во внешности — облысение, потерю веса. Он бы услышал, как посреди ночи я иду в туалет, где меня рвёт…
Может, он даже услышал бы, как я плачу от боли, думая, что его нет поблизости.
— Сильно болен? — спросил Рики.
— Очень.
Он посмотрел на меня внимательнее. Я кивнул — никаких шуток.
— Почему? — спросил Рики.
Мы с Сюзан переглянулись. Именно этот вопрос так изводил меня в последнее время.
— Не знаю, — ответил я.
— Ты что-нибудь съел?
Я покачал головой.
— Ты плохо себя вёл?
Этот вопрос я никак не мог ожидать. Над ответом мне пришлось немного поразмыслить.
— Нет, — сказал я. — Не думаю.
Мы немного помолчали.
— Ты же не умрёшь, папочка? — в конце концов мягко спросил Рики.
Я собирался раскрыть ему всю правду, без прикрас. Я собирался быть с ним предельно откровенным. Но, когда настал момент истины, мне пришлось дать ему чуть больше надежды, чем доктор Коль дала мне.
— Может, и нет, — ответил я. Всего лишь «может».
— Но… — сказал было Рики и запнулся. Его голос звучал таким слабым. — Я не хочу, чтобы ты умер.
Я сжал его руку.
— Мне тоже не хочется умирать, но… но это вроде того, как мы с мамой заставляем тебя убираться в комнате. Иногда нам приходится делать что-то такое, чего мы не хотим.
— Я буду вести себя хорошо, — сказал он. — Я всегда-всегда буду вести себя хорошо, только не умирай!
У меня защемило сердце. Попытка переговоров — стадия номер один.
— Выбора правда нет, — сказал я. — Я бы очень хотел, чтобы он был, но у меня его нет.
