— Нет никакого способа заставить меня подчиниться, и у вас нет никакого способа физически мне навредить. Не хочу показаться грубым, но контакт между человечеством и моим народом пройдёт на наших условиях, а не на ваших.
Многогранник в моих руках коротко пискнул два раза в различных тональностях. Проекция Холлуса с секунду поколыхалась в воздухе, а затем исчезла.
— Разумеется, вам придётся передать это устройство нам, — сказал белый агент.
Я почувствовал, как по жилам побежал адреналин.
— Простите, — сказал я, — но вы видели, что Холлус дал его лично мне. Не думаю, что у вас есть право его отобрать.
— Но это инопланетный артефакт, — сказал чёрный агент КСБР.
— И? — сказал я.
— Я хочу сказать, он должен находиться в распоряжении официальных лиц.
— Я тоже работаю на правительство, — вызывающе сказал я.
— Имею в виду, он должен находиться в распоряжении сотрудников безопасности.
— Это ещё почему?
— Э-э-э… да потому!
Я никогда не считаю «потому» за аргумент даже в разговоре с шестилетним сыном; не собирался принимать его за аргумент и сейчас.
— Я не могу его отдать — вы сами слышали, что сказал Холлус о возможности взрыва. Думаю, он совершенно ясно выразился о том, что будет дальше — и у вас, джентльмены, в этом не будет никакой роли. А посему… — сказал я, посмотрев в глаза белому агенту — тому, с французским акцентом, — позвольте сказать вам «адью»!
Это началось восемь месяцев назад, с кашля.
Я его проигнорировал. Словно последний идиот, я проигнорировал то, что было под самым носом.
Я учёный и должен был вести себя умнее.
Но я сказал себе, что это лишь результат работы в пыльной атмосфере. Для отделения камня от ископаемых останков мы используем зубные свёрла. Конечно, при этом мы надеваем маски — в большинстве случаев (не забывая надевать также и защитные очки — в большинстве случаев). И всё же, несмотря на систему принудительной вентиляции, в нашем воздухе подчас висит немалое количество тонкой каменной пыли; она слоями скапливается на книгах и бумагах, на простаивающем оборудовании.
Кроме того, в удушающей жаре прошлого августа я увидел в воздухе Торонто дымку — инверсионный слой. По новостям прошли предупреждения о повышенном уровне загрязнения. Я подумал, что кашель может прекратиться, если мы выберемся за город. Мы уехали в наш коттедж — и на какое-то время кашель, казалось, прекратился.
Но затем мы вернулись на юг, и кашель появился снова. Тем не менее я практически не обращал на него внимания.
