на другой уровень существования… скорее всего, загрузив себя в компьютеры.
— Едва ли это означает «жить вечно». С не меньшим успехом можно сохранить себя в формальдегиде.
— Полагаем, загруженные в компьютер сущности продолжают там существовать. Они действуют, реагируют и взаимодействуют друг с другом. По правде, они могут даже быть не в состоянии сказать наверняка, что у них больше нет материального существования; их сенсорные ощущения могут быть не хуже или даже лучше, чем те, к которым привыкли мы.
— Ты говоришь, целые цивилизации пошли на такое? — недоверчиво спросила Сюзан.
— Это моя теория. Да.
— И ты думаешь, сознания индивидов по-прежнему работают внутри компьютера, и будут работать всегда?
— Это возможно.
— Но это значит… это значит, что тебе не пришлось бы умирать?
— Ну, тому мне, который из плоти и крови, конечно, пришлось бы умереть. И как только сканирование бы завершилось, у меня больше не было бы одного существования с загруженным в компьютер экземпляром меня. Но «загруженный я» помнил бы, как он был мной, и продолжил бы существовать после моей смерти. С его точки зрения — или с точки зрения тех, кто с ним общается — это был бы самый настоящий я. Поэтому — да, если бы мы обладали технологией, в очень реальном смысле слова мне бы не пришлось умирать. Полагаю, одна из главных причин для того, чтобы люди загружали себя в компьютеры — с тем, чтобы избавиться от неминуемых старости или болезни.
— Так значит, вот как стоит вопрос? — спросила Сюзан. Её сердце бешено стучало; я чувствовал биение пульса. — Тебе правда не сделали такого предложения?
— Нет, — ответил я. — Ни форхильнорцы, ни вриды не знают, как это воплотить. Если уж на то пошло, мы лишь предполагаем, что с теми расами случилось именно это. Похоже, все разумные создания либо уничтожают самих себя вскоре после создания ядерного оружия, либо переживают этот момент лет на сто пятьдесят, после чего решают… перейти.
Сюзан приподняла плечи.
— Если бы вопрос стоял именно так — если бы тебе сделали такое предложение прямо сейчас, — я могла бы ответить по-другому. Ты же знаешь, я…
Она не договорила, но я знал: она была готова сказать, что пошла бы на что угодно, лишь бы меня не потерять. Я сжал её руку.
— Но, — продолжила она, — во всех других случаях я бы сказала «нет». Не могу представить, чтобы это было чем-то, чего я хочу.
— Ты жила бы вечно, — сказал я.
— Нет, я бы существовала вечно. Это совсем не то же самое.
