— Помнишь, мы говорили о знаке, который он вырезает ножом на коже своих жертв. Я видела снимки тех несчастных женщин… Так вот, надпись внутри яблока означает название города, столицы Киликии.
— Об этом ничего в газетах не сообщалось, — Виталий с недоумением пялился на Валентину.
— Тарс, родина апостола Павла, — продолжала Валандра, — что ты можешь по этому поводу сказать?
Она вперила в него цепкий взгляд.
— Дело пахнет керосином — вот что могу сказать… — усмехнулся он.
— А яснее выражаться можешь? — Валандра сгорала от нетерпения.
— Могу.
Виталий нацепил на лицо маску невозмутимого профессора психиатрии медицинского колледжа имени Альберта Энштейна и принялся объяснять:
— Так вот, в случае с Тарсусом я могу дать следующую разнарядку: Оно — бессознательное, этот сливной бачок для Эроса и Танатоса, понимаешь, о чем я говорю, бурлит и норовит прорвать заслон цензуры. Самые нескромные наши желания трансформируются и преображаются, и только в таком модифицированном, наштукатуренном виде подаются на блюдечке с голубой каемочкой нашему сознанию, этакому неженке! Нашему «Я» не позавидуешь, ведь в его функцию входит занудная дипломатия и вечное примиренчество. Оно (бессознательное) всегда не согласно с диктатом Сверх-«Я», которое в свою очередь пытается всячески подавлять Оно.
А наше «Я» мечется как сумасшедшее между Бессознательным и культурой, утрясая конфликты и сглаживая противоречия.
Действия маньяка направлены на определенных людей. В быту он может оказаться милым и интеллигентным человеком, добрым, отзывчивым… хорошим семьянином и так далее.
Он сдерживает свою агрессивность, подавляет, так сказать. Результатом же подавленных влечений является чувство вины. Совесть становится тем суровее и чувствительнее, чем больше человек воздерживается от агрессии против других. Но однажды крышку котла срывает, и тогда вся накопившаяся разрушительная энергия устремляется вовне.
В сумке, которую Вершинина оставила на столе, зазвонил сотовый.
— Будь другом, подай сумку, — попросила она Виталия.
Тот встал и, сверкая крепкими ягодицами, подошел к столу. Поднял сумку за ремешок и, вернувшись, плюхнулся на постель. Вершинина быстро достала телефон и, откинув крышку с микрофоном, произнесла:
— Да.
— Валентина, — она узнала голос Виктора, — ты где?
— Я пока что занята.
— Занята? — недоверчиво переспросил Ромашов, — мы же с тобой договорились.
— Да, я помню, — спокойно ответила она, — просто немного задержалась.
