Алексей Гривин и женщина в белом плаще продвигали свой «транспорт» по направлению к платной автостоянке.
— Если хотите, могу подбросить, нет проблем — я на колёсах, — Алексей старался выглядеть галантным.
— Нет, нет, благодарю вас, спасибо, не надо, я автобусом до Домодедова. Мне ведь ещё лететь и лететь. Натерпелась я с вашими ящиками. — Было похоже, что она настроена поскорее избавиться от своего провожатого и не скрывала этого. — До свидания.
— Ну что ж, тогда мягкой посадки.
— Спасибо.
Они разошлись в разные стороны.
Гривин аккуратно уложил коробки в багажник голубой «Волги», завёл двигатель, стал выбираться на проезжую часть.
Гурам Аджурия, пропустив вперёд несколько машин, поехал следом, стараясь не упустить «Волгу» из вида.
Человек со Шрамом расплатился с диспетчером, сел за руль зелёного «Опеля». К нему кинулся потный, взъерошенный пассажир.
— Шеф, до центра, сколько скажешь, шеф…
«Шеф», не обращая на него внимания, резким спуртом вывел машину со стоянки, помчался в сторону Ленинградского шоссе. Когда впереди замаячил «жигулёнок» Аджурия, он сбавил скорость, вписался в поток. Гривинская «Волга» его не интересовала.
По Ленинградке в обе стороны медленно тянулись густые потоки машин.
Гривин поменял в магнитофоне кассету, салон автомобиля заполнила громкая ритмичная музыка.
При въезде в Москву потоки убыстрялись, держать в поле зрения голубую «Волгу» Гураму Аджурия становилось всё труднее. Переходя из ряда в ряд, приходилось грубо нарушать правила движения. Милиционеры хватались за свистки, но, увидев номерные знаки на машине «хулигана», отворачивали морды в сторону.
У Человека со Шрамом, похоже, были те же проблемы: шустрый «жигуль» вёл себя на дороге так нагло, что даже сверхманёвренный «Опель» временами оказывался в дураках. Не один раз «дорожные поборники» махали и перед его носом своими полосатыми палками, но всё те же магические номерные буквы спасали «немца» от неприятностей.
«Кортеж» машин промчался по Ленинградке, свернул на Беговую улицу.
Гривинская «Волга» остановилась у дома № 3 по улице 2-й Боткинский проезд.
Аджурия проехал вперёд метров двести, развернулся, припарковал машину на противоположной стороне.
Человек со Шрамом занял позицию неподалёку. Он видел, как любознательный водитель «Жигулей» достал миниатюрный аппарат и приступил к «фотосессии» Гривина, который в это время, громко насвистывая лихую джазовую мелодию, переносил коробки из багажника в подъезд дома. В далёком детстве Никитин тоже питал страсть к фотографированию. Особенно ему нравился процесс печати, когда на чистом листе белой бумаги, под воздействием ничем не отличающейся от обыкновенной воды жидкости, сказочным образом постепенно возникали лица или пейзажи, давным-давно запечатлённые им на целлулоидной плёнке. И на этот раз он не отказал себе в удовольствии вспомнить приобретённые когда-то навыки, и его длиннофокусный аппарат профессионально запечатлел хозяина «Жигулей», Гурама Аджурия в самых разнообразных ракурсах. Затем он сопроводил этот «Жигуль» до Садового кольца, до здания Министерства внутренних дел, удостоверился в том, что одна из входных дверей именно этого учреждения захлопнулась за героем его фотоупражнений, и только после этого набрал на своей телефонной трубке несколько цифр.
