Она написала Мерину письмо.
Очень откровенное, очень личное, с головой в омут, как Татьяна Ларина: «Она полюбила. Впервые в жизни».
Но.
Но, в отличие от пушкинского героя, Мерин на письмо не ответил.
Не девятнадцатый век шагал по планете.
Потянулись дни, потекло время, которое, как известно, лечит. Шура, казалось, постепенно смирялась с поражением, приходила в себя, снова начала влюбляться. Разочаровываться. И опять влюбляться. Жизнь требовала продолжения.
Мерин давно уже перестал трусцой преодолевать «предбанник», давно вежливо здоровался при встрече: «Здравствуйте, Шура. Я по вызову к Клеопарте…
Клеотарт… Сильвер… — он никогда не мог с первого раза выговорить непростое имя-отчество начальницы следственного отдела, — я к Сидоровой». Шура профессионально улыбалась: «Да, да, пожалуйста, Игорь Всеволодович». А однажды на 8 марта он даже преподнёс секретарше букет тюльпанов.
— Шурочка, это вам. С праздником.
Второй букет Мерин унёс в кабинет полковницы Клеопатры Сильвестровны и от Шурочкиных глаз не ускользнуло: то были розы, большие, красные, пять штук. Что-то похожее на ревность небольно кольнуло под ложечкой у секретарши Шуры: «Сколько бессонных ночей, сколько дум передумано, сколько фантазий… и… Э-э-хх… Ладно. Дурак дураком и дураком помрёт».
И всё бы на этом благополучно закончилось, весь этот несостоявшийся роман быльём бы порос, муровской сплетней канул в вечность… Не наступи 5 декабря 1985 года.
На это число — пятый день рождения сына Всеволода — у Мерина, как назло, выпало ночное дежурство.
Накануне поздно ночью он привёз домой купленный заранее по великому блату складной велосипед. Дорого, но что поделаешь — пять лет всё-таки, юбилей, совсем взрослый мужчина, побрякушкой какой не отделаешься. Не поймёт. Да и мечтал сын о таком транспорте уже как минимум половину своей сознательной жизни. Так что родители, посовещавшись, решили ужаться с другой статьёй бюджета, а на подарке не экономить. Сверкающий никелем двухколёсный красавец был приобретён задолго до торжественного дня и всё это время хранился в квартире у бабушки Лидии Андреевны, чтобы — не дай бог — сюрприз не раскрылся раньше времени.
Утром 5 декабря Мерин строго по инструкции привёл транспортное средство в состояние торжественного выезда, поставил рядом с кроватью сына и все трое — Вероника, Лидия Андреевна и он сам — с нетерпением стали дожидаться пробуждения юбиляра.
Лидия Андреевна при этом волновалась больше всех: она нервно ёрзала в кресле, чаще обыкновенного пользовалась носовым платком, у неё заметно подрагивали руки и голос. Впрочем, поначалу никто на это особого внимания не обратил: мало ли, волнуется бабушка в ожидании первой реакции любимого внука при виде воплощения своей давней мечты. Понятное дело. Все волнуются. Тайна необычного поведения Лидии Андреевны раскрылась позже.
