— Ты должен нам сказать честно: был там или нет?
— Я честно говорю: не был. Это же поклеп!
— Ну, дыма без огня не бывает! — возразил Василий Николаевич.
— С Юркой я вечером встречался, правильно. Они с Волобуевым были. Ну, с Юркой мы немного поссорились…
— Пьян, что ли, был?
— Кто?!
— Ты, конечно.
— Выпивши, ясное дело. Юрка хотел меня из клуба выставить, будто вел я себя неправильно.
— Понятно, — горько вздохнул Василий Николаевич, и этот вздох опять взорвал Бориса:
— Что понятно, что понятно?! Пальцем я не тронул Юрку. Клянусь честью!
— Да ты не кричи, чего ты раскричался? — унял его Василий Николаевич. — Грозился?
— Юрке? Да. Сказал-то я ему ничего: мол, смотри, не попадайся на узенькой дорожке! Это дело рук Волобуева, он записочку подсунул, это уж точно!
В памяти у Владимира Андреевича вдруг ярко встал случай, который произошел незадолго до ухода Бориса из школы. Обычно Липец одевался скромно: в простенькие синие брюки, такого же цвета пиджаки клетчатую рубашку без галстука, он и сейчас в этом костюме, только без пиджака. А в тот раз оделся по последней моде: хотел прямо из школы уйти на вечеринку. Все на нем кричало, требовало внимания: сине-голубые брюки в дудочку, длинный ворсистый пиджак темно-зеленого цвета, а вместо галстука красовалась коричневая в черную крапинку бабочка.
— Ого! — воскликнул тогда Женька Волобуев. — Борька Липец собрался на дипломатический прием!
— Девчата, гляньте, какая у него бабочка, — насмешливо охнула Настенька и хлопнула в ладоши. — Чудо! Боря, где ты ее достал?
Липец, сохраняя достоинство, снисходительно улыбнулся и, постелив газету на сиденье, сел за свою парту. Ни слова не вымолвил: мол, я не запрещаю, треплите языком сколько хотите, а у Женьки тем более он слабо подвешен. От меня как от стенки горох. А в перемену, как потом рассказывали Глазкову, было следующее. Борис курил у двери. К нему подошел все тот же Волобуев, осмотрел его с ног до головы. Материал пиджака проверил на ощупь, даже языком цокнул. Собрались любопытные, похохатывали. Женька, наконец, изрек:
— Такие брюки тебе, друг Боря, не идут.
— Мне все идет, — улыбнулся высокомерно Липец.
— Ноги у тебя очень толстые и кривые, вот где собака зарыта.
— Говори, да не заговаривайся, а то смотри!
— Нет, серьезно. И пиджак длинный. Сам верзила, и пиджак до колен. Эх ты, фокусник!
Борис раздавил каблуком сигарету, неожиданно схватил Женьку двумя пальцами за нос и усмехнулся:
— Тихо, скворушка!
