Что-то не договаривал, это было видно.
— Ты что-то скрываешь, Семенов.
— Да нет, Владимир Андреевич. Борис перевелся в другую школу.
— Перевелся? Почему?
Юра посмотрел на Глазкова и неожиданно рассмеялся.
— Ему Нюся Дорошенко суд учинила.
— Какой суд?
— На работе, в обеденный перерыв. Пришли почти всей бригадой, отвели в сторону — и давай, и давай. Борис еле вырвался. Прибежал злой, чертыхается. Я спрашиваю: «Ты чего?» А он: «Катитесь от меня колбаской». Я к Нюсе. Она жмурится только и говорит: «Юрик, все будешь знать, скоро состаришься». Настя тоже молчит. Что-то они ему там напели, это уж точно.
Нюсю Владимир Андреевич не стал расспрашивать: надо будет, сама придет и расскажет. Но он догадался: случилось это из-за последнего случая в классе, и втайне был доволен.
Через некоторое время перестала посещать занятия Люся Пестун. Глазков как-то перед началом урока спросил:
— Кто скажет, почему Пестун не ходит в школу?
Соседка Люси по парте ответила:
— Она болеет, Владимир Андреевич.
А Женька Волобуев, как обычно, не пропустил случая позубоскалить:
— Ты сама скоро так заболеть можешь!
Та парировала с веселой задиристостью:
— И заболею! Тебя не спрошусь.
Все засмеялись, улыбнулся и Владимир Андреевич.
— Но все-таки в чем дело?
Поднялся Юра Семенов.
— Разрешите, Владимир Андреевич?
— Давай.
— Сиди уж! — крикнула брату Настенька. — Без тебя не обойдется, да? Владимир Андреевич, мы вам сами скажем, только не сейчас.
— Пожалуйста! — пожал плечами Юра. — Мне все равно.
— Ладно, садись, Юра.
На перемене Нюся и Настенька отозвали Глазкова в сторону и сказали, что Люся ходить в школу пока не будет. Она ждет ребенка. Это было для него новостью.
Владимир Андреевич подумал и решил сходить к Пестунам. Ему не хотелось, чтобы Люся бросала сейчас школу. Ведь можно еще посещать занятия. Стыдится, наверно…
Выкроив свободный часок, Глазков отправился к Пестунам. День выдался хмурый и ветреный. В воздухе кружились редкие снежинки, ветер заметал на дороге сухую холодную пыль, поднимался кое-где серыми фонтанчиками-вихорьками, которые, завившись в спираль, моментально рассыпались.
Шел Владимир Андреевич не спеша, опираясь на трость, пересек трамвайную линию и и очутился в узкой улочке. На той ее стороне строился новый дом — третий этаж завершался кладкой. Длинношеий башенный кран медленно разворачивался, неся на тросе железную корзинку с кирпичом. Человек стоял на настиле этажа и жестами командовал, куда опустить корзину. Владимир Андреевич поднял голову и узнал в том человеке Юру Семенова. Он был в телогрейке, в шапке-ушанке и в сапогах, сразу и не узнаешь.
