Неизвестный открыл свой безупречный рот и зарычал, схватив меня за руку. Пальцы у него были сильные, как тиски. Он рванул меня прочь от окна, почти прижав к своей твердой смутной груди.
Я не сопротивлялась.
Просто не могла.
Мысли едва ворочались в том, что еще осталось от моего рассудка, но я поняла, что он толкает меня от окна и от себя к двери кабинета.
В этот миг Неизвестный наконец заговорил. Голос у него был низкий и рокочущий. Если бы камень обрел дар речи, он заговорил бы именно таким голосом горы.
И произнес он всего одно слово:
— Беги!
Страх подбросил меня и вышвырнул из кабинета в коридор приемного покоя.
На долю секунды моя память вернулась в прошлое, в тот ужасный, залитый солнцем день, когда я обнаружила тело убитой матери. Тогда, обезумев, я выскочила на улицу и бежала что есть духу по шоссе, пока не добежала до базы, где служил отец.
От этого воспоминания земля ушла у меня из-под ног.
Я упала и ушибла колено.
Жгучая боль отшвырнула прочь прошлое и вернула меня в настоящее.
Позади меня в кабинете зазвенело разбитое стекло.
Бетонное крошево вперемешку с известкой и алебастром брызнуло из дверного проема и рассыпалось по плитам пола, исцарапав мои лодыжки.
Я рывком поднялась на ноги. Горло сдавил спазм, глаза слезились. Под оглушительный рев крови в ушах я попыталась бежать, но правое колено отозвалось нестерпимой болью.
Сзади раздалось рычание, похожее на рев бешеного быка. Кто это? Что это?
— Черт! Черт! Черт!
Волоча ушибленную ногу, я тащилась по коридору приемного покоя, мимо запертых дверей и затемненных окон. Все мои мысли сосредоточились на двери служебного входа и стылой металлической ручке, которая выпустит меня наружу, в снежную ночь.
Неизвестный что-то прокричал на языке, который я раньше знала, но забыла.
Что за дьявольщина здесь творится? Со мной. С ним.
Я оглянулась через плечо и едва не ослепла от вспышки яркого света.
Из двери кабинета хлестал и потоки огня, такие громадные, что почти доходили до того места, где стояла я.
Я чудом успела прикрыть лицо, прежде чем навсегда распростилась с бровями. Кожа зудела от жара. Я двинулась дальше, хромая на каждом шаге. Пахло горелыми волосами — моими волосами. Густые клубы едкого серного дыма забивали нос и горло, не давая дышать, и всякий раз, когда я сгибала ушибленное колено, у меня вырывался крик.
Неизвестный.
Он не мог выжить в этом огненном аду.
Нет, он должен был выжить!
Не хочу, чтобы он умер.
И сама не хочу умирать.
