Я хотел ещё добавить, чтобы она не брала себе в голову, но в этот момент снаружи послышались шаги, шум, и девчоночий голос взвизгнул: «Юр!»
Тётя Лина улыбнулась и одними губами сказала со смесью ласковой насмешки и гордости:
— Нина… его девушка.
Я выглянул в коридорчик, не смог удержаться.
Утренняя девчонка стояла, сцепив руки на затылке Юрки. На крыльце виднелся и тот золотоволосый «мальчик–колокольчик» (он улыбался во весь рот), но главной в живой картине всё‑таки была девчонка. И то, как они с Юркой стояли, мне о них многое сказало.
И ещё больше запутало.
— Тёть Лин, — шагнув обратно, я вспомнил и решил выяснить этот вопрос — чтобы просто что‑то сказать, да и потому, что мне было правда интересно, — а что такое школьная практика?
Тётя немного удивлённо посмотрела на меня, даже нахмурилась. Потом улыбнулась:
— Две недели работы летом в школе — по четыре часа в день. Ученики с пятого класса обязаны отрабатывать.
— В каникулы?! — удивился я. Тётя Лина кивнула. — А какие работы?
— На участке приусадебном, с ремонтом помочь, — начала перечислять она, — в классах как следует убраться… дел вообще‑то много. У вас такого нет?
— Нет, — подтвердил я. — Ну… мы… в смысле, родители, деньги платят, на них нанимают, кого надо, покупают разное там… А сами — нет.
— То‑то и оно, что сами — нет, — неожиданно резко сказала тётя.
— Разве это неправильно? — мне захотелось не спорить, нет — просто на самом деле выяснить этот вопрос. — Ну вот честно — какая от нас помощь? Только под ногами болтаемся, разве нет? А нанять профессионалов — они же всё сделают быстрей, качественней…
— Понимаешь, Владик, — голос тёти стал грустным, — наверное, ты прав. Но меня вот в детстве учили, что школа — наш второй дом. Я как‑то в это верила… и до сих пор верю, если честно. А разве в доме не надо прибираться самому?.. Хотя… — она внимательно посмотрела на меня и не договорила. Но я понял и немного сердито ответил:
— Я у себя всегда сам убирался. А так да. Уборщица специальная приходит каждые два дня. Ну и что плохого в том, что и чисто — и человек заработать может?!
Я знал, что я прав. Без шуток прав. Но в моих словах было что‑то… что‑то, отчего моя правота становилась маленькой и какой‑то скользкой, как глист. А очевидная неправота тёти Лины почему‑то превращалась в правоту.
Она и не ответила. Только протянула руку и вдруг взъерошила мне волосы.
Я окаменел от неожиданности. А следующее, что я ощутил — были сладкие мурашки по всему телу.
