После этого случая Дуся попросила бойцов научить ее обращаться с оружием. Училась стрелять из карабина, пистолета и даже из пулемета. К тому времени она пересела из машины, которая сопровождала кавалеристов, на верховую лошадь: у себя в колхозе Дуся часто ездила верхом.
Конникам приходилось отступать. С боями, но отступать. Тяжко пришлось на переправе через Днепр, у Запорожья. Средств для переправы почти не было, а гитлеровцы наседали. Конники мастерили для раненых плотики из всякого подручного материала, даже на плетнях пробовали переправлять. Потом стали переправляться сами.
Бойцы, с которыми была Дуся, решили связать несколько лошадей в одну цепочку, чтобы не растерять при переправе. Это оказалось ошибкой. Одна из лошадей утонула и увлекла за собой остальных. С ними ушли на дно и вьюки с пулеметами. Как Дуся достигла другого берега, она не знает. Помнит лишь свист вражеской мины, удар в бок, режущую боль.
Очнулась в полевом госпитале. Лечили уже на Кубани. Поправилась и осталась служить в госпитале. Работала и училась делать антисептические перевязки, вводить раненым противостолбнячную сыворотку и делать многое другое, что поручают лишь опытным медицинским сестрам. И снова почти ежедневно налеты вражеской авиации, беспощадные бомбежки, пожары и кровь, кровь советских людей.
Во время одного из боев какой‑то старшина сунул ей трехлинейку:
— А ну, помогай! Приказали зажечь вон тот амбар с боеприпасами, чтоб не достался фашистам. А они уже там. Будем бить отсюда зажигательными.
Стреляли и подожгли. А гитлеровцы уже рядом. Метнулась от них в кукурузу, плакала там от усталости и страха, плакала, пока не заснула. И, как чудо — поблизости опустился наш самолет, подобрал раненых, забрал и ее.
Попала Евдокия Завалий к морякам, в морскую пехоту. Много в то время было в станицах Кубани моряков–черноморцев, из которых формировались самые лихие штурмовые отряды. Когда она была в этом отряде, на железнодорожную станцию налетело более двадцати вражеских бомбардировщиков, станцию засыпали бомбами.
На железнодорожных путях — вагоны с эвакуированными детьми. Дети бегут в укрытия, фашисты расстреливают их из пулеметов. На вербе убитая женщина. Забросило ее туда взрывом. Поодаль лежит старшина с перебитой напрочь ногой. Наложила ему жгут, остаток ноги оторвала. Немного погодя осколками бомбы свалило командира. Рядом что‑то горело. Раненый был без сознания. На себе не унесешь — больно тяжел. Перекатила его на плащ–палатку, перетащила в безопасное место, перевязала, уложила на сено.
