Он зажигает сигарету, затягивается.
— Как обычно плюс еще кое-кто.
— Кое-кто хорошенький и не замужем?
— Возможно.
— А подробнее?
— Может, и ты подождешь до вечера?
— Значит, психи и шлюхи.
Но из Мэтта и слова не вытянешь, если он не захочет.
— Как будто ты из-за них передумаешь и не придешь… Может быть, они самые. А может, ни те ни другие. Что, амнезия? — спрашивает он, указывая на бумажник у меня в руках.
Я открываю бумажник и просматриваю документы.
— Нет, уже прошла.
— Ну и?..
— Что «ну и»?
— Ну и как эту Как-ее-там зовут?
— Кэтрин Брэдшоу, — читаю я. — Родилась в Оксфорде шестнадцатого октября 1969 года.
Я вытаскиваю проездной на метро и внимательно изучаю фотографию. Потом показываю фото Мэтту:
— Сколько дашь по десятибалльной системе?
— Семь. — Он всматривается в фотографию и меняет оценку: — Нет, шесть, она вчера лучше выглядела.
— Да, вечером они всегда симпатичнее, но…
— Фотографии не врут, — заканчивает он мою мысль.
— Точно.
— Если я не ошибаюсь, кажется, сегодня к тебе должна зайти Мечта Мазохиста?
Мечта Мазохиста — прозвище, которое Мэтт дал Салли Маккаллен. Он считает, что при ее появлении я теряю волю.
— Да, в десять. Он смотрит на часы, присвистывает:
— А время летит.
Я иду к термостату, ставлю его на максимум.
— План А, — говорю я и, подойдя к холодильнику, наливаю себе стакан воды из запотевшей бутылки. — Пора выпаривать ее отсюда.
— А если не получится?
— Всегда получается. — Я залпом выпиваю воду и обтираю губы.
Но все в жизни однажды случается в первый раз.
На часах 8.46. Отопление уже больше часа работает на полную мощность. Единственный вывод, который я могу сделать: документы Кэтрин Брэдшоу поддельные. Она родилась не в Оксфорде, а в Бомбее. Летом. В сезон засухи. В полдень. Рядом с раскаленной печью. Мой трюк с холодной водой не удался. Под палящими лучами солнца, при закрытых окнах и закипающей воде в батареях комната стала больше напоминать сауну. По лбу стекают ручьи пота. Подушка под головой превратилась в водяную грелку, а пуховое одеяло — в большую электрическую грелку. Кэтрин тем временем дышала холодной невозмутимостью. И бровью не повела. Ни разу не попросила открыть окно или принести стакан холодной воды. Никаких признаков дискомфорта — спокойное и ровное дыхание крепко спящего человека. Снежная королева, да и только.
Ладно, тогда — план Б.
— Кэтрин, — говорю я, присаживаясь на постель. — Кэт? Кэти? — зову уже громче, пытаясь отгадать, на какое имя она отзовется, и трясу ее за плечо. Наконец в ответ слышу:
