— Карабаш, замолчи! Вай, балам[22], не бойся. Не обращай на него внимания. Он не кусается. Проходи, Рустем!
Пес замолчал и, виляя хвостом, отступил. Юноша поднялся на веранду.
— Селям алейкум, Суваде-апте. Я пришел навестить вас.
— Алейкум селям, сынок! — обняла Рустема Суваде-апте. Потом, смахнув кончиком платка навернувшиеся на глаза слезы, она пригласила его в дом: — Добро пожаловать, дитя мое! Ты стал уже совсем взрослым джигитом. Машалла! Хвала аллаху! Проходи, проходи в комнату!
Рустем смущенно замешкался — неужели он сейчас увидит ее?
— Дочка, посмотри, кто к нам пришел! — громко сказала Суваде-апте. — Завидую я Тензиле-енге! Ее сын вернулся жив-здоров!
В сенях появилась Гуляра. На бледном лице ее блуждала радостно-растерянная улыбка.
— Добро пожаловать, Рустем-ага, — тихо проговорила девушка.
Рустем крепко пожал ее дрожащую руку и, не спуская с лица девушки радостного и вместе с тем грустного взгляда, спросил:
— Как поживаете, Гуляра? Вы очень изменились.
— Ах, дитя мое, — ответила за дочь Суваде-апте. — Как не измениться? Чего только мы не пережили без отца! Легко ли одним женщинам? Садись, Рустем!
Дрожащими от волнения руками Гуляра взяла из буфета поднос и быстро вышла. Проводив ее пристальным взглядом, Рустем огляделся вокруг. Он был впервые в этом доме. Дубовые комоды, гардеробы, широкие застекленные шкафы, блестящий полированный круглый стол посреди комнаты, развешанные по стенам картины с красивыми пейзажами, большое трюмо, дорогие пушистые ковры… Такого убранства не было ни в одном доме во всей деревне. Разве только у Джеляла или Кязим-бея…
Усевшись в мягкое кресло, Рустем продолжал рассматривать комнату. Его внимание привлек висевший на стене портрет. Кто же это такой? Как будто знакомое лицо. Кажется, этот портрет он видел когда-то в школе. Ах, да… издатель «Терджимана».
Потом он перевел взгляд на старуху. Суваде-апте еще года три тому назад выглядела миловидной женщиной, а сейчас сильно сдала: похудела. Постарела. Ее большие лучистые глаза потускнели, румяные щеки поблекли. Да, горе тяжко сказалось на ней! Взяв медный кофейник, она вышла из комнаты.
Гуляра поставила на стол поднос с орехами и яблоками.
— Как вы тут жили? — не отрывая взгляда от ее бледного лица, спросил Рустем.
Девушка отвела от Рустема большие блестящие глаза и тихонько вздохнула:
— Папы нет. Брат долгое время скрывался по деревням, а потом его угнали немцы. Мы сами ничего не смогли посеять. Трудно дома без мужчин. Но я страдала не только от нужды. Я… я боялась за вас. О, как я вас ждала!
