— Что все равно? — Продолжая ласкать алчущий сосок, он увидел, как она закрыла глаза, и переместил ее бедра глубже на сиденье.
— Мне все равно — пусть я паду, — задохнулась Селина. — Я так хочу.
Сейчас и ему было все равно.
— Джеймс, я хочу…
— Чего ты хочешь? — Он-то твердо знал, что было нужно ему.
Открыв глаза, Селина нашла его указательный палец, взяла в рот, глубоко втянула. Потом палец оказался у нее на соске, и она начала водить его по кругу, как делал только что Джеймс.
— Вот, чего я хочу… Но, мне кажется, я не знаю всего, что хочу.
Что ж, он может подсказать. Джеймс устроился на противоположном сиденье и, увлекая Селину за собой, посадил ее верхом себе на бедра. Он одарил ее улыбкой, стараясь дышать спокойно.
— Ты мне нравишься такой, Селина. Какая радость — любоваться тобою.
Ее дрожащие ладони прошлись по его плечам, погладили шею, спустились на грудь, и она робко улыбнулась в ответ:
— А мне нравится смотреть на тебя. И я счастлива дарить тебе наслаждение. Это и есть то, что я обещала. Часть нашей сделки, не так ли?
Джеймс едва не пустился в опровержения. Но пусть это будет лишь частью договорных обязательств, так даже лучше. Она дочь врагов его отца. Из этого и надо исходить.
— Мы заключили хорошую сделку, Селина.
Совершенно беззащитная, доступная ему, она сидела у него на коленях с почти обнаженными нежными бедрами, белая кожа которых сияла между сорочкой и кружевными чулками. Джеймс прильнул с поцелуем к шее.
— Джеймс…
С жестоким отчаянием он заставил умолкнуть этот доверчивый голосок. Закрыв губами ее рот, он проник языком вглубь, водил его взад-вперед, пока она не приникла бессильно к его плечам. В безумном забытьи он жадными губами мучал ее рот и едва уловил, когда начал получать ответ на свои ласки.
Задыхаясь, она отстранилась, опустилась снова на его бедра в позу наездницы, закинула голову. Джеймс уже не мог больше вынести, что полушария ее налившихся грудей все еще были отделены от него прозрачной завесой сорочки. Уверенной рукой он развязал тонкую ленту.
— Джеймс, — произнесла она его имя, опуская руки и наблюдая, как он обнажает ее груди. Сладостные, до боли сладостные и нежные, они устремлялись навстречу его ласке.
— В тот раз… — Она прикрыла глаза. — Мне понравилось, как ты делал перед этим.
— И снова понравится. — Джеймс осторожно сжал зубами остро торчащий сосок, обвел языком вокруг и услышал, как она застонала от наслаждения. — Ты создана для этого, — выдохнул он ей прямо в пышную грудь.
