Первое действие пьесы заканчивалось при нарастающем шиканье, вое, напоминавшем звериный, и взрывах смеха. Джеймс откинулся в кресле и завел руку за спинку.
— Итак, девушку хотят превратить в источник существования, благодаря чему Годвины жили бы на уровне, на который они никогда не имели никаких прав.
— Весьма вероятно.
— Не считаешь ли ты, что в силу этого девушка может стать для них самой ценной частью их достояния?
— Без сомнения, родители очень дорожат своей дочерью.
Зацепив большим пальцем отворот своего прекрасно сшитого черного сюртука, Джеймс расправил грудь:
— Конечно. Очень дорожат… — Великолепные люстры вспыхнули в полную силу, знаменуя антракт. — Пойдем, пора делать первый ход навстречу моей цели: добиться, чтобы у мистера и миссис Годвин не осталось ничего из того, что они ценят.
Селина аплодировала, пока сцена не опустела; остался только задник, изображающий прекрасный храм с посвящением — весьма уместным — Шекспиру.
— Как жаль, что мама и папа не смогли сегодня быть здесь! — сказала Селина своей дорогой Летти Фишер. — Не забыть бы сказать им, как я признательна за все, что они делают для меня.
— Конечно, ты не должна забыть.
Селина знала, не глядя в лицо Летти, что ее компаньонка прячет свою мудрую улыбку.
— Ты, наверное, считаешь меня очень плохой, не так ли, Летти?
— Я считаю тебя восхитительной. Ты всегда была восхитительной, и, слава Богу, им не удалось… Слава Богу, твой дух остался несломленным. — Дорсетский акцент Летти слегка искажал гласные звуки.
Опустив ресницы, Селина приняла притворно скромный вид:
— Иными словами, ты утверждаешь, что я настоящая актриса или ловкий махинатор?
Между Селиной и Летти существовала договоренность: если речь заходила о наиболее странных сторонах ее воспитания, никогда не упоминать имена родителей Селины.
— Ты выжила, дитя мое. Хвала Богу за это.
Летти нянчила Селину, была ее единственной защитницей в пору детства, затем, когда Селине исполнилось четырнадцать лет, ее папа и мама сделали Летти компаньонкой и горничной.
Селина вновь принялась наблюдать за выходками франтов, прохаживавшихся перед оркестровой ямой.
— Почему им хочется выглядеть так глупо?
— Ты говоришь о денди? — Летти наклонилась, чтобы лучше видеть.
— Да. Посмотри на их походку, позы. И как только эти забавные галстуки — такие высокие и тугие — не останавливают у них дыхание. — Селина вздохнула. — Неужели в Лондоне нет достойных мужчин, которые еще не женились?
