Выражение лица Вон Теля не изменилось. Он поклонился, и стал виден верх его шапочки из такой же синей тяжелой шелковой ткани, как и куртка с высоким воротником, без каких-либо украшений, которую он носил поверх широких черных шаровар. На ногах у него были начищенные до блеска сапоги с высокими голенищами и без каблуков. Сапоги были специально сделаны так, чтобы их владелец мог передвигаться быстро и бесшумно (это обстоятельство было известно только Джеймсу и его врагам). К несчастью для последних, обнаружение этого факта неизбежно сопровождалось возмездием, в результате чего у жертвы пропадали желание или возможность высказаться по данному поводу.
Слуга выпрямился и сказал без всякого выражения:
— Что ж, мой долг в таком случае исполнен. Перед кончиной вашего отца я дал ему обещание постоянно напоминать вам, что, занимаясь даже самыми опасными делами, человек никогда не попадает в такую ситуацию, когда у него остается один-единственный способ действия.
Джеймс сжал в кулаки руки, лежавшие на коленях. Он чувствовал, как мускулы напряглись, словно пружины. Это чувство не оставляло его уже в течение месяца с того дня, как Френсис Сент-Джайлс умер от ран, полученных под колесами кареты.
— Здесь иного выбора нет. Все Годвины будут стерты в порошок. И я получу то, что мне принадлежит и что до меня по праву принадлежало моему отцу.
— Очень хорошо, — сказал Вон Тель. — Третья ложа слева — это то, что вы ищете, мистер Иглтон. — В этом же ярусе напротив.
Прищурив глаза, Джеймс наклонился вперед и схватил свой театральный бинокль:
— Надо было сразу же сказать мне, как только ты узнал.
— Я так и сделал, мистер Иглтон, — сказал Вон Тель своим обычным тихим голосом.
Джеймс твердо знал: спрашивать, откуда поступил сигнал, бесполезно.
— Ты говоришь, третья слева ложа? В этом ярусе?
— Совершенно верно.
— В той ложе только две особы женского пола. Где Годвин?
Вон Тель поднес бинокль к глазам:
— Девушка, должно быть, его дочь. Женщина…
— Женщина меня не интересует. Это, очевидно, какая-нибудь подруга. — Джеймс направил бинокль на девушку. — Не может быть, чтобы это была дочь Годвина. А та, другая, слишком молода, чтобы быть ее матерью. Проклятие! Твой осведомитель подвел… и меня тоже.
— Мистер Иглтон…
Джеймс остановил его жестом:
— Я рассчитывал на возможность установить контакт. Дело должно быть завершено быстро. Супруги Годвин обошлись мне дороже — обошлись моей семье дороже, — чем их жалкие жизни могут стоить.
