— Вероятно.
— Да. Но каким конкретно образом? Что порождает такие сновидения? Всегда ли они возникают изнутри или как результат того, что женщина видит?
— Видит? — Голос у него дрогнул.
— Может быть, это случается, когда она видит… мужчину приятной наружности. Вот тогда и появляются страстные чувства?
— Селина, ты все-таки… Да, я полагаю, это весьма вероятно… — От волнения лицо у него побагровело. — Но все это не очень определенно.
— Ага! Я так и думала. Может, наоборот, это результат того, как сам мужчина смотрит на женщину? Силой подобных взглядов он и возбуждает в ней склонность к определенным сновидениям, а они ведут к тому, что ее охватывает желание следовать все дальше за своей страстью.
Селину объяло чувство торжества: ей удалось-таки все проанализировать… Дейвид подошел к ней поближе, он грозно хмурился:
— Отчего у тебя появились подобные мысли, Селина?
Однако она не хотела уступать:
— Да так, ни от чего. Скажи лучше, Дейвид, может быть, это еще зависит и от того, как мужчина прикасается к женщине? — Внезапно внутри у нее похолодело. — Конечно, с моей стороны это лишь предположение, но думаю, такая догадка заслуживает внимания…
— Я думаю, Селина, мне следует нанести визит и лично познакомиться с экзотическим домашним обиходом мистера Иглтона.
Джеймс Иглтон легкой походкой вошел в дом на Гровнор-сквер, Вон Тель следовал по пятам. Джеймс был в дурном расположении духа: случилось так, что сначала он оказался тайным свидетелем происходившего на утреннем заседании спортивного клуба Летчуизов, а затем имел малоприятный разговор с дядей Огастесом.
— Тот человек дал слово, что останется в Дорсете. — Сапоги Джеймса громко стучали по черно-белым мозаичным плиткам, которыми был выложен пол в холле при входе в особняк. — Тот человек сильно осложняет все дело.
Вон Тель проследовал за хозяином в домашнюю библиотеку.
— Вы добились того, что необходимо, мистер Иглтон. Маркиз согласен, чтобы ни при каких обстоятельствах ни мисс Селина, ни чета Годвинов не узнали, кто вы на самом деле, до тех пор, пока вы не оповестите об этом сами. Он также не возражает против того, чтобы держать в секрете факт кончины вашего батюшки.
— Боже милостивый! — Джеймс стянул перчатки для верховой езды. — Уму непостижимо, как это мой дед ничего не сказал своему старшему сыну о причинах изгнания его брата!
— Ваш отец рассказывал мне, что старый маркиз был человеком замкнутым, — сказал Вон Тель спокойно.
— Когда же мой отец рассказывал тебе о деде?
