Обратившись же ко мне, сказал:
– Нанесём упреждающий удар. И вы, кабальеро, мне в этом поможете.
Следующей ночью в Поле Чудес запылал особняк Сыроедова, владельца нескольких ведущих и многих второстепенных промышленных предприятий в регионе и за его пределами. Я неплохо был о нём наслышан. Индустриальная империя этого неприятного типа, в недалёком прошлом лидера одной из преступных группировок, поднималась, словно магма в жерле Килауэа, с использованием разрушительных для общества методов. Тимошин же кое в чём стал ему мешать.
Двухэтажный дом, а лучше сказать – дворец, горел быстро. За считанные минуты от здания, выполненного в подобии готического стиля, остались одни лишь прокопчённые руины, даже стены обрушились. Обитатели его едва успели выскочить в окна первого этажа. У промышленника было немало всякого добра, антиквариат, который он собирал годами, картины, драгоценности и наличность.
Мы с испанцем стояли на Хромушкиной горе, возвышавшейся не далее чем в километре от посёлка, и созерцали зарево от начала и до конца, прибыв за некоторое время до первых сполохов.
Дом Сыроедова, освещённый уличными фонарями, с живописными широкими окнами, выделялся среди других хоромин своей псевдоготикой и был хорошо виден.
Сначала там ничего не происходило и ничто не предвещало беды. Мы просто стояли и ждали.
– Вы устроите пожар мысленным усилием? – спросил я у испанца.
– Нет, там орудует один из моих молодцов.
– Кто он? Я его знаю?
– Это материализованный фантом. На время материализованный. Я использую его в некоторых случаях. Возможно, вы ещё познакомитесь с ним.
И вот в посёлке, раскинувшемся перед нами, занялось. В первую минуту вспыхнула постройка, в которой была обустроена сауна. Затем, на удивление быстро, пламя перекинулось на жилой дом – загорелось сразу с трёх сторон.
Как это случилось, для меня осталось загадкой, потому что сауна размещалась на довольно-таки значительном расстоянии и было полное безветрие. До нас донёсся звон разбитого стекла, и из оконных проёмов начали выпрыгивать человеческие фигурки.
Признаться, я испытывал непередаваемое чувство удовлетворения при виде столь впечатляющего зрелища. Вспомнился обугленный чёрный каркас, оставшийся от моего жилища.
Есть, есть на белом свете справедливость! Оказывается, несчастья обрушиваются не только на нищий народ, но и на тех, кто его в эту нищету вгоняет. В отблесках пламени глаза дона Кристобаля тоже горели грозным жутким огнём, леденящим душу.
