Севка, Савка и Ромка | страница 24

В тот же день Костя рассказал Тане о своей догадке. Они добыли у кладовщика мощную тысячесвечовую лампу и оборудовали в одном из террариумов искусственное солнце. Лампа была под плотным абажуром, рептилии могли по своему желанию переползать из освещенных участков в тень, с «солнцепека» — в прохладные уголки.

В течение следующей недели такие мощные лампы, «искусственные солнца», появились во всех террариумах. Кобры, как по волшебству, успокоились, а крокодилы настолько оживились, что иногда их бесстрастные морды изображали нечто похожее на улыбку.

Так была одержана победа, может быть маленькая в глазах постороннего человека, но очень важная для Кости Филиппова и других участников этих событий.

В середине февраля Горбунов вернулся из отпуска, а Костя снова перешел в отдел хищников. Странное чувство наполняло его, когда он, задумавшись, шел первый раз к месту своей постоянной работы. Раньше хищники занимали все его сердце без остатка. За время разлуки он истосковался и, казалось, еще больше полюбил этих животных, которых знал со дня их рождения, берег и выхаживал в трудные дни войны. Но он ни на секунду не забывал о Наяде, и было ясно, что судьба рептилий навсегда останется ему дорогой и близкой. Как будто сердце его вмещало гораздо больше, чем месяц назад.

Он подошел к отделу хищников, открыл входную дверь, и сразу послышался низкий, красивый зов Мурки, встречающего Костю Филиппова. Через мгновение Макарыч присоединил к этому голосу свое приветственное рычанье.

До войны я жил на Рымниковской, в доме номер 64, который называли еще «Кузьмичевы липы». Это самая окраинная улица, дальше — овраг, пустырь, поле, а за ним — лес.

Вначале кажется, что все дома на Рымниковской, как близнецы, похожи друг на друга. Они кирпичные, без штукатурки, трехэтажные. Но если вы идете по нашей улице рано утром, когда все еще спят, то обязательно замедлите шаг или остановитесь у дома 64. Прислушайтесь, а потом уж поймете, почему остановились.

Дело в том, что со стороны двора, из-за ограды, раздаются такие чистые переливы, щелканье, свист, что невозможно спокойно пройти мимо.

Это поет наш соловей. Каждый скажет, что он единственный не только на Рымниковской улице, но и во всем городе.

И, вероятно, он очень старый. Во всяком случае, я совершенно точно помню, что он пел, когда я пришел из первого класса и у окна переписывал урок. Так пел, что я, заслушавшись, вместо буквы «о» написал «у», от чего простое слово «дом» превратилось в «дум». Я еще подумал: есть ли такое слово на свете? И показалось, что это, должно быть, злая и сильная птица дум, которая гнездится на высоких горах.