Все заняло лишь секунды. Но Графф был уже на ногах и поймал паренька в воздухе. Он мягко опустил его и положил в кресло рядом с другими.
— Левая нога. Я думаю перелом, — сказал он спокойно. В считанные моменты мальчику дали лекарство, разложили в воздухе, другие офицеры стали накладывать шины на ногу.
Эндера охватила слабость. Он думал лишь схватить обидчика за руку и слегка наказать. Нет, нет. Он совсем не собирался жестоко наказывать его, и не хотел бить и тянуть со всей силы. Он не предполагал, что все примет такой гласный публичный оборот, но мальчику было нанесено повреждение, какое он думал, что Эндер специально организовал ему ради мести. Невесомость подвела его, как предатель. Все. Я стал, как Питер. Я такой же. В этот момент Эндер ненавидел себя.
Графф стоял впереди, рядом с кабиной пилотов.
— Вы что, тугодумы? Пошевелите своими слипшимися мозгами, затвердите себе наконец один единственный факт. Вы здесь, чтобы быть солдатами. В своих школах, в своих бывших семьях возможно вы были на хорошем счету, возможно считались сообразительными, а возможно слыли просто хулиганами. Но мы отобрали лучших из лучших, и теперь вас окружают только самые одаренные, самые талантливые. И когда вам говорят, что Эндер Виггин самый лучший в этом запуске, нужно же понимать намеки, тупицы. А не устраивать с ним своры и разборы. И раньше в Школе Баталий случались детские смерти. Я все ясно объяснил? Понятно?
На протяжении всего полета в дальнейшем царило гробовое молчание. Мальчик, занявший кресло за Эндером, остерегался даже лишний раз дохнуть в его сторону, не только ненароком задеть.
Я — не убийца, повторял себе Эндер снова и снова. И я — не Питер. Чтобы он там не болтал, я — не такой, как он. И никогда не стану таким. Нет и еще раз нет. Я лишь защищал себя. Я долго терпел, сохранял спокойствие и выдержку. Я совсем не такой, как он говорил.
Голос из репродуктора сообщил, что они приближаются к школе. Маневр по снижению скорости и заходу на посадку занял двадцать минут. Эндер тащился вслед за всеми. Они вряд ли будут протестовать, если он покинет шаттл самым последним. Графф ожидал в конце узкого перехода, ведущего из шаттла прямо в здание школы.
— Хороший был полет, Эндер? — приветливо обратился он к мальчику.
— Я думал, вы — мой друг, — несмотря на все усилия, голос Эндера дрожал и срывался.
Графф выглядел озадаченным.
— Что за нелепая идея, Эндер? Почему ты это так решил?
— Потому что вы — потому что вы по-честному, открыто говорили со мной. Сказали всю правду; я знаю, что это не было обманом.
