.
Я спросила себя, что бы ты мне посоветовала, и, словно наяву, услышала твой голос: «Сохраняй терпение, не гневи отца, смирись с еще полугодом заточения; по достижении совершеннолетия приезжай к нам в Неттлфорд и здесь, в спокойствии и безопасности, начинай искать себе место». Я предприняла с полдюжины попыток написать другую записку, где ссылалась на внезапный приступ мигрени и просила Мэри не навещать меня, поскольку мне запрещено принимать гостей, но нарастающее в душе горячее чувство протеста помешало мне отнестись к делу со всем усердием. Грядущие месяцы — и годы — плена предстали перед моим мысленным взором подобием бескрайней голой пустыни; и как я вообще когда-нибудь наберусь мужества пойти поперек воли отца, если не осмеливаюсь даже ступить за порог в его отсутствие?
Я по-прежнему колебалась, когда подошло время одеваться, а тут передо мной встала еще одна проблема: ожидают ли Трейлы увидеть меня в трауре, который отец запретил мне носить? В конце концов я выбрала платье темно-темно-серого цвета и вышла из дома, терзаемая самыми дурными предчувствиями. Сейчас я не могу не думать, что тогда меня подгонял какой-то добрый ангел или, по крайней мере, какой-то пророческий инстинкт, однако не стану забегать вперед.
От одного того, что я вновь оказалась на свежем воздухе, у меня голова пошла кругом. Тетя всегда нанимала закрытые экипажи, поэтому я, считай, с прошлого лета не была на улице. Гул голосов показался оглушительным, все краски — ослепительно-яркими, а запахи — столь резкими, что в первый миг я испугалась, как бы не лишиться чувств. Я намеревалась прибыть пораньше, чтобы провести немного времени наедине с Мэри, но, когда мы свернули на площадь, куранты пробили уже три. Когда же мы подкатили к дому Трейлов, присутствие духа покинуло меня окончательно. Я велела Лили пойти сказать, что я занемогла, но она и слушать не пожелала. «Вы слишком долго сидели в четырех стенах, мисс, вам следует повидаться с друзьями, покуда есть такая возможность; вы ж сами знаете, это пойдет вам на пользу».
Я ожидала увидеть не больше дюжины гостей, но, когда меня провели на террасу, мне показалось, там собралась половина Лондона: вся лужайка пестрела изысканными платьями и модными шляпками всех цветов, и я не приметила ни одного знакомого лица. Если бы Мэри не подошла ко мне с приветствием, я бы, наверное, обратилась в бегство. Она хотела сразу же представить меня обществу, но я попросила повременить, пока не совладаю с волнением. Я взяла чашку чая и, как только Мэри повернулась ко мне спиной, отошла подальше и укрылась в тени могучего дуба у самой ограды.
