Гурин проснулся от какой-то тревоги. Что-то глухо стукнуло в стенку каюты. Там, за стенкой, салон-читальня… Неясный говор… Кто это? Еще только пять утра. Теперь больше не уснуть.
Гурин выходит на палубу покурить. Тихо, свежо. Небо чистое. На нем ослепительная кривулина месяца. И ярчайшие звезды. Он еще не видел в Сибири таких ярких звезд.
На берегу четко рисовался частокол стволов. Судно мокрое. С рубки, с тентовой палубы, с мачты, с поручней, с подвешенной шлюпки падают капли, они падают звонко, будто в пустой таз. От месяца поперек текучей воды извивается прерывистая сияющая лента. Вода редко, стеклянно-прозрачно булькает, шлепается о гулко-певучее днище, звучит осторожно, задумчиво, таинственно. С берега пахнет намокшими осинами. Сквозь их голые вершины видны низкие звезды, точно висят на ветвях дрожащие капли света…
В такой час и в таком месте Гурин еще не встречался с Обью…
Неожиданно ему почудилось всхлипывание. Или это о борт чуть-чуть хлюпает вода? Прислушался. Нет, это явно кто-то плачет. Не то ребенок, не то девушка. Гурин быстро пошел на этот звук. На низеньком кнехте кто-то сидел, охватив коленки, уткнув в них лицо. Гурин пригляделся, — Зоя.
— Что с вами? — тихо спросил он, осторожно кладя руку на ее взлохмаченные волосы.
Зоя схватила руку, прижалась мокрым лицом к ладони.
— Как я могла?..
Ладонь Гурина ощутила движения ее губ и горячее дыхание. Ладонь словно забрала пригоршню ее слез и ее дыхания. Еще не понимая, что произошло, он, умиленный этой взбалмошной молодостью, ее грозами, начал ласково уговаривать:
— Милая Зоя! Все не так уж страшно. Это вам сейчас все кажется страшным. Потому что вы молоденькая. Любовь, разлуки, потери, измены — да разве это трагедии в вашем возрасте? Все горькое пройдет, все темное забудется, все светлое начнется заново, — голос Гурина прозвучал неуверенно. А от своей наигранной бодрости он поморщился.
Зоя снова уткнулась в колени, сжалась комочком. И Гурин понял, что произошло. По-глупому не сберегла девчонка свою любовь… Так, походя, загубила, может быть, свое счастье. И теперь уже не простит себе этого всю жизнь.
Гурин молча закурил, не зная, что сказать. А над землей сверкали звездные письмена. Звезды были рассеяны не как попало. Нет. Они вычерчивали четкие геометрические фигуры: треугольники, линии, круги, зигзаги. Во всех этих фигурах чудился Гурину разум, словно кто-то начертал для землян эти звездные письмена, а они не могут прочесть их и от этого несчастны…
