Печаль последней навигации | страница 14
Вся эта могучая, в плавных извивах, водяная дорога вела к невозможной радости. Со дня на день должен был выйти в свет сборничек стихов Гурина. Но ему все не верилось в это — так он жаждал войти в мир поэзии.
Думая о книжке, Гурин весело смотрел по сторонам и все не мог понять — по главному руслу плывет его каравелла или плутает в протоках…
Он хотел обнять Тамару, но совсем недалеко от них торчал парень в черном бушлате, в черной фуражке с каким-то золотым знаком речников. Из-под нее выбивались тоже золотые пряди волос. Гурин помнит, как подумал тогда: «Смазливый, даже с усиками. Но только уж очень красногубый»… И так же помнит он, что Тамара была тогда какой-то рассеянной. Иногда она косилась на парня. И вдруг спросила у него:
— Нам долго еще плыть до Александровска?
Гурин рассердился — он же вчера говорил, сколько плыть.
Парень ответил ей и, в свою очередь, спросил о театре, о спектаклях. Тамара оживилась, придвинулась к нему. Вот она засмеялась какой-то шутке. Между ними и Гуриным оказалось шага два пустоты. Он посмотрел в Тамарину спину и почувствовал себя здесь лишним. Раздосадованный ушел в каюту. Целый час мыкался в ней, а жены все не было. Тогда он вышел на палубу. Тамара и парень о чем-то увлеченно разговаривали и хохотали.
Гурин подошел к ним и спокойно сказал:
— Пора завтракать. Пойдем.
Тамара взглянула на него удивленно:
— Уже? — и повернулась к парню, с сожалением развела руками. — Идти нужно.
Парень этот показался Гурину противным и нахальным. А особенно неприятными были его красные губы под золотистыми усиками.
— Кто это? — как можно равнодушнее спросил Гурин, когда они отошли подальше.
— Выпускник речного техникума. Проходит практику на этом пароходе, — тоже как можно равнодушнее ответила Тамара.
— Что-то есть в нем такое… Не очень он понравился мне.
Тамара пожала плечами… Молча сели за столик. Гурин придвинул к ней узкую кожаную папочку, в которой лежало меню, едва различимо напечатанное на папиросной бумаге.
— Выбирай.
А в нем и выбирать было нечего. Каша манная, винегрет да чай, вот и все.
Давно опустели магазины, хлеб продавали на работе небольшими порциями. Это давала знать о себе война. Она разгорелась в Европе вовсю. Фашисты бомбили Лондон, англичане — Берлин. Гитлер вопил о «новом порядке»… Совсем рядом шумела война. И советские люди ждали ее. Страна была почти на военном положении…
Сергей думал о том, что, конечно, и ему придется воевать, и что эта война будет короткой, и закончится она мировой революцией… А на душе было как-то смутно. Неужели из-за этого парня?