Джакт подался назад, напряг руки, вылез из кабинки и выпрямился в полный рост — коридор был одним из немногих уголков на судне, где ему удавалось это. Весь процесс сопровождался громкими стонами.
— Ты скрипишь, как ржавая дверная петля, — заметила Валентина.
— Сама не лучше. Я слышал, как ты охаешь и ахаешь, вылезая из-за своего стола. Так что в этой семье не один я дряхлый, плешивый, жалкий старик.
— Проваливай, мне надо транслировать эссе.
— Я привык к тому, что во время плавания постоянно чем-то занят, — пожаловался Джакт. — А здесь все делают компьютеры, и никакой тебе качки, самого захудалого шторма.
— Почитай книжку.
— Ты начинаешь беспокоить меня. Хорошо работая, Вэл плохо отдыхает и постепенно превращается в злобную старую ведьму.
— Каждая минута, что мы тратим здесь на разговоры, равняется восьми с половиной часам реального времени.
— Наше время на этом корабле так же реально, как и время там, за бортом, — усмехнулся Джакт. — Иногда мне хочется, чтобы друзья Эндера, пролагая нам курс, не задумывались, возможна с нами связь или нет.
— Между прочим, это занимает чертову уйму компьютерного времени, — заметила Вэл. — До настоящего времени только военным разрешалось поддерживать связь с кораблями, идущими на скорости, близкой к скорости света. Если друзьям Эндера удалось обеспечить мне связь, я просто обязана воспользоваться ею.
— Ты делаешь это вовсе не потому, что кому-то чем-то обязана.
Справедливое замечание.
— Джакт, если я пишу каждый час по статье, это означает, что до человечества труды Демосфена доходят только раз в три недели.
— Но ты в принципе не можешь выдавать по статье каждый час. Ты спишь, ты ешь.
— Ты говоришь, а я слушаю. Джакт, убирайся.
— Если б я знал, что, спасая планету от уничтожения, я вновь стану девственником, никогда бы на такое не согласился.
Он шутил, но в шутке была доля правды. Решение покинуть Трондхейм было нелегким для всей ее семьи, даже для нее самой, а ведь скоро она снова увидит Эндера. Дети уже выросли или почти выросли; они отнеслись к полету как к увлекательному приключению. Они не связывали свое будущее с каким-то определенным местом. Ни один из них не стал моряком, как отец; все выбрали научную карьеру и теперь, как их мать, жили беседами и размышлениями. Они могли вести подобный образ жизни где угодно, на любой планете. Джакт гордился ими, но в то же время был чуточку расстроен, что традиция его семьи, вот уже семь поколений связанной с морями Трондхейма, на нем и закончится. А сейчас, ради нее, ему самому пришлось отказаться от моря. Покинуть Трондхейм для Джакта означало конец всему, и он никогда не думал, что она осмелится просить его об этом, но она обратилась к нему, и он без малейших колебаний согласился.
