Ниамбла в алом платье встрепенулась и просияла:
— Вы поняли, почтеннейший Нордл, они намекают на то, что их посла здесь отравили!
— Мы не на что не намекаем. — Прервал её дальнейшие рассуждения инквизитор. — Наш врач сказал, что у него приступ хронической болезни, жизнь его вне опасности, но мы будем вынуждены погостить у великодушного графа ещё дня три, пока больному не полегчает, и его можно будет перевозить.
— Безусловно, в таком случае, оставайтесь. — Ответил князь, и добавил: — Но не все. С больным могут остаться его врач и ещё два человека. Остальных прошу покинуть Йорхенхолл.
* * *
На следующее утро, когда и Нордл, и большая часть имперской делегации покинули графство, Фридрих, по обыкновению, вышел во внутренний двор замка — поразмяться с клинком. Для этих целей была отведена специальная площадка, посыпанная песком, с тренировочными манекенами из мешков, набитых соломой, закреплённых на деревянных столбах и круглыми мишенями для стрельбы из лука и упражнений с копьём.
Не успел он начать сокрушать соломенных противников, как услышал оклик:
— Эй, Фридрих, привет!
Голос показался ему очень знакомым, хотя он не слышал его уже целый год. Но перепутать было невозможно — и, даже не оборачиваясь, он отозвался:
— Грей! Какими судьбами тебя опять занесло в наше захолустье?
— Сразиться не хочешь? — Грей не поленился обойти его, и они оказались лицом к лицу. Оба дружески улыбались. — Только давай серьёзно, а то я в детстве уже наигрался.
Август Грей был молодым человеком примерно одного с Фридрихом возраста, но выглядел младше, был несколько выше, и гораздо более изящно сложён, что подчёркивали свободные, не стесняющие движений одежды из плотного белого шёлка. Длинная рубаха, до колен, с глубокими карманами, обшитая по вороту, краям рукавов и подолу широкой тесьмой, на которой серебром были вышиты витиеватые магические символы. Её опоясывал коричневый кожаный ремень с серебряной пряжкой, на котором слева висела коричневая же кожаная поясная сумка, справа — несколько небольших тканевых мешочков, пара амулетов из аметиста и обсидиана, и небольшой кварцевый шарик в медной оплётке. Штаны — самого простого кроя, но с широкими штанинами, обшитыми понизу такой же тесьмой, что и рубаха, и выправленные поверх голенищ лёгких кожаных сапог.
Блестящие, длинные, чуть-чуть вьющиеся тёмно-русые волосы, охваченные очельем из белой кожаной полосы с вытесненными серебряными магическими символами, ниспадали на плечи. Овал его лица с узкими скулами, был несколько удлинённым, придавая приятным, располагающим чертам утончённости. На высоком лбе справа виднелась одна маленькая горизонтальная морщинка, а меж аккуратными чёрными бровями глубоко прорезалась продольная. Небольшая горбинка на носу добавляла профилю некоего аристократического шарма, а губы средней толщины оказались бы слишком красивыми для мужского лица, но из-за неискоренимой привычки Августа постоянно слегка поджимать их, выглядели несколько тоньше и грубее. Немного вытянутый, сужавшийся книзу подбородок, был тщательно, гладко выбрит. Мудрые, глубокие карие глаза блестели юношеским задором, и от их пытливого, острого взора, казалось, ничто не могло ускользнуть.
