Глаз не спускал он с идущих солдат, все зрение напряг. И только когда сержант увидел, как стали падать сраженные его пулями немцы, он почувствовал, что указательный палец его лежит на спусковом крючке.
Кто побывал в бою, тот не забудет этих минут никогда.
Лишь раздадутся первые выстрелы, и овладевает душой воина великое чувство битвы, мозг пламенеет, ярость душит человека. Все, что раньше мешало ему — робость, лень, корысть, отлетает, остается чистый, благородный гнев; в такие минуты герои рождаются. Любил Кушев бой, обо всем он тогда забывал.
Не ожидали немцы отпора, залегли. Пламенем выстрелов обозначилась немецкая цепь. Палили фашисты из винтовок во всю мочь. Мина шлепнулась рядом, и раскаленные осколки с визгом разлетелись кругом. Огонь все жарче становился. Значит, приняли немцы небольшой заслон за серьезную силу. Обмануты они, это уже успех.
Стрелял Кушев длинными очередями, цели выбирал умело. Высмотрит, где немцы скопятся, и бьет по ним. Семьдесят один патрон в диске, но опустошается он незаметно. Когда приходило время перезаряжать автомат, вел огонь Журавлев.
Ствол автомата накалился, рукой не притронешься. Даже кожух и тот был горячий. Но все новые и новые очереди посылал Кушев в немцев. Бой шел уже больше часа.
Замолчал кушевский автомат, нет больше в нем патронов. Ловкими, привычными движениями разобрал сержант оружие и разбросал части в стороны. Некоторые мелкие детали в карман положил. Прислушался: Журавлев тоже не стреляет. Кушев пополз к нему.
Лежит Журавлев в своем окопчике, прислонившись щекой к руке, будто уснул. Пуля попала ему в голову, чуть повыше лба.
Не уместиться вдвоем в тесном окопчике. Кушев подполз к Журавлеву и оттащил его в сторону. Мертвый боец прикрывал своим бездыханным телом живого товарища. У Журавлева остались нетронутыми три диска. Кушев взял его автомат и снова открыл огонь.
Почувствовали немцы, что стрельба стала реже, перебегать начали. Но вот опять ударила по ним кушевская очередь. Снова залегли немцы, снова завязалась перестрелка.
Кончились и эти патроны. Тогда перебежал Кушев к Ярцеву и автомат с собой прихватил. Ярцев весь в крови лежал, оружие его было разбито — видно, мина попала. Прилег Кушев рядом, пододвинул оставшиеся у Ярцева два диска, начал стрелять. Не было у него страха в груди, думал только о том, как бы немцев побольше убить. И прикидывал в уме: успел ли полк переправиться?
Пот бежал по лицу сержанта, последние силы собирал он. Видел, как падают немцы, и приговаривал тихо: «Вот вам, вот вам!»
