— У вас есть официальное разрешение проповедовать?
— Мне, как человеку…
— Отвечайте: да или нет?
— Нет.
— Тогда вы — самозванец и лицемер. И впредь прошу избавить нас от вашей лживой набожности. Повторяю: вы оказывали на моего брата исключительно пагубное влияние. Вам удалось выудить у него уйму денег. Мой несчастный брат ослабел и телом, и разумом.
— Это душа его страдала.
— А вы лечили ее обильными кровопусканиями? Хорош врач! — Он достал из жилетного кармана бумажку. — В мае он вручил вам шестьсот долларов, в июне — две тысячи четыреста пятьдесят, в июле — еще четыре с половиной тысячи. Это только чеками. Мы еще не знаем, сколько вы нахватали наличными… а корешки чеков лежали в столе. Не так ли, капитан?
— Верно.
— Сегодня вечером вы получили от брата чек на пять тысяч долларов. Не сомневаюсь, что он и теперь у вас в кармане.
— Да, у меня.
— Отдайте его капитану!
Хэтфилд, упрямо сжав губы, покачал головой.
— Отдайте его капитану.
Большой Босс выждал несколько секунд, потом зашел за спину Хэтфилда, схватил его за шиворот и рывком поставил на ноги. Левая рука его скользнула во внутренний карман редингота и вытащила бумажник. Эндрю выпустил евангелиста и швырнул бумажник на стол.
— Возьмите чек, капитан, и присоедините к корешкам прочих.
Лицо Хэтфилда побагровело.
— Я протестую! Вы не смеете так со мной обращаться! У меня есть права. Ваши действия незаконны!
Лаудербек вынул чек и положил в конверт. Потом, не обращая ни малейшего внимания на возмущенные вопли евангелиста, принялся невозмутимо изучать содержимое бумажника.
Эндрю повернулся ко мне.
— Прекрасная тема для вашей «Гэзет». Права человека и беззаконие.
Хэтфилд вдруг встал и нетвердым шагом приблизился к столу.
— Да сядьте вы, — устало посоветовал Лаудербек. — Мы здесь не в бирюльки играем. Речь идет об убийстве.
— Тогда арестуйте меня! Я буду, по крайней мере, под защитой адвоката. Но вы не смеете! Вам же известно, что у меня железное алиби!
— Это не доказано. Мы еще не установили точное время смерти. Допустим, вы ушли отсюда в половине десятого. До отеля «Мэдисон» — минут двадцать езды.
— И у меня есть свидетели, которые подтвердят, что я был там до десяти.
— Хорошо! Но во сколько же был убит судья? В четверть десятого, когда Майлс вышел в сад, хозяин дома был еще жив. Возвращаясь обратно около десяти, слуга заметил, что в библиотеке пусто. Он вошел и обнаружил хозяина распростертым на ковре. Кто поручится, что в половине десятого, когда вы уходили, судья был жив?
