— Давайте, майор, побудем астрологами, — озадачил главный жандармополицай. — Макс решил повернуть спутник, посмотрим близлежащий космос. — Нашёл астролога, — подумал. Повернули, посмотрели. Вокруг было пусто. Ни Луны, ни звёзд, ни тебе комет с метеорами.
— Астрология, господин генерал, тут приказала долго жить. — И слава богине.
— Да уж. Едемте, военный советник, заниматься земными делами. Тяжкими.
Не знаю, что там делал Муравьёв, я лично укатил вместе с Лиэль и Стеллой в Каменскую, подальше от начальства.
Командир Первой Повстанческой дивизии Григорий Мелехов чихвостил командира Громковской сотни:
— Базар тут у тебя али ярмарка? Что это такое? С удобствами устроились, бабы в окопах портки застирывают. Этак красные Дон перейдут, а вы и не услышите, на бабах то, страдая… Бац, по глазам ударило чернотой, землянку тряхнуло. Тело наполнилось лёгкостью, и прочно стало на ноги. Темнота в глазах исчезла. — Что это было? В душе Мелехова всё ворохнулось, но страха не было. С верха блиндажа посыпались песок и труха. Стряхнул трухлятину. И глаза подъесаула натолкнулись на недоумевающие глаза сотника, что бы остановиться на его фигуре в целом. На сотнике были — чистая защитная форма, новенькие погоны и блестящие хромовые сапоги с носами вега.
— Кто тебя так одел? — спокойно спросил.
— А тебя? Мелехов не обращая внимания на «тыканье» посмотрел на себя. Такая же форма и сапоги, на плечах погоны подъесаула. «Эка! Дольче Габбана, понимаешь! А ещё меня — отгаббанят»? — подумалось. А сотник обвёл глазами землянку, побледнел лицом и бросился за дерюгу, отделяющую дальний угол. Дерюжка оборвалась, и комдив-1 повстанцев рассмотрел там две походные кровати, заправленные по-солдатски синими одеялами. В изголовьях лежали подушки с белейшими наволочками. Бледный сотник обернулся. Лицо растерянное, по-детски округлённый рот и в глазах слёзы.
— Ты кого потерял? — к спокойствию комдива добавилось слабое пристрастие.
— Бабу свою, мать её за ногу! — вякнул сотник.
— Раззява, найдётся. Развёл бабью ярмарку; с белыми наволочками… Мелехову чужие бабы были неинтересны, куда интересней было рассматривать свои руки, а потом и лицо в круглое зеркало в бронзовой оправе. Ладони были чистые, здоровые с подстриженными аккуратно ногтями. И лицо, помолодевшее, загорелое, чисто выбритое, без мешков и синевы под глазами. И на задворках сознания пронеслась непонятная фраза: «омоложение полковника прошло успешно». Прислушался.
