Пошарив глазами, Адамс обнаружил и кое-что из «нижнего», нагло висящим на люстре, которое при более пристальном осмотре оказалось розовыми женскими трусиками, неизвестно как вознесшимися на недосягаемую обычно для данных вещей высоту.
С возгласом: «Отдай, дура!» Адамс стянул с курицы носок и запустил им в люстру. Бросок удался и создатель БОГа стал обладателем сразу двух ценных в его положении вещей.
Носок оделся сразу, с трусиками пришлось помучиться. Но значительно теплее почему-то не стало, и тогда Адамс, дотянувшись до стоящей в холодильнике бутылки виски, отвинтил мерзко упрямую крышечку и сделал пару глотков, после чего осторожно поднялся и закрыл холодильник.
Стало намного теплее.
Из комнаты донесся хриплый невыразительный стон, и Адамс, покачиваясь, направился к источнику звука. По пути он нашел одеяло, в которое была завернута кофемолка с недомолотыми зернами, встряхнул его, едва не завалившись от собственного резкого движения, и накинул на плечи.
В комнате царил невообразимый развал. Все, что должно стоять — лежало, а все, что должно лежать — висело.
— Адамс, мать твою! — захлебнулся стоном голос. — Помоги.
— А где ты? — вопросил Адамс, тупо озираясь по сторонам в надежде увидеть просящего.
— Да под диваном, дубина!
— А-а… — многозначительно протянул Адамс и направился к перевернутому дивану.
Отодвинув последний, он обнаружил абсолютно голого шефа, который одной рукой, конфузясь, прикрывал висюнчика, а другой, сжав пальцы в кулак, шутливо грозил своему спасителю.
— Не желаете, шеф? — Адамс потряс бутылкой виски.
— Я не пью с утра, строго ответил Андерс, пытаясь втиснуться в собственные брюки.
Впрочем, это удалось бедняге только наполовину. Обреченно махнув рукой, он взял протянутую ему бутылку и в два глотка опустошил ее содержимое.
— Эх-а! — удовлетворенно крякнул он и шмыгнул носом. — Ну, Адамс, ты вчера…
— А что я вчера? — глупо улыбаясь, с легким испугом перебил Адамс.
Он ничего не помнил.
— Да нет, — успокаивающе произнес шеф, — ничего страшного. Банкет помнишь?
— Помню.
— Двух балерин после помнишь?
Адамс посмотрел на жмущие во всех отношениях розовые трусики и несколько неуверенно, но все же отрицательно покачал головой.
— Ты их почему-то сразу невзлюбил, — шеф поднял с паласа надломленную сигарету, разорвал по месту надлома и прикурил остаток от зажигалки, которую, не глядя, вытащил из цветочного горшка.
— А чего они? — продолжал пытать Адамс, с трудом припоминая двух тощих девок с лошадиными мордами и острыми коленками.
