— Спешите! Спешите! Последнее представление! Покупайте билеты, пока не поздно! Через час мы улетаем на своем блюдце на Венеру. Мы хотели спасти Землю, но она безнадежна. На ней гибнут птицы, цветы, звери. На ней гибнет любовь. Ваш мир черен, ваш мир разумен, ваш мир безобразен. Вы обуздали страсть, вы многого достигли благодаря этому. Но расплата грядет — и она будет горька!
— Послушай, ты, вгиковское дитя, это же плагиат. Это из Фицджеральда: «Обуздай страсть — и ты многого достигнешь». Сам же он сполна насладился своей страстью к Зельде.
— А ты помнишь, как это начиналось и чем кончилось? — неожиданно спрашивает Анастасия.
— А у нас с тобой? Чем у нас с тобой все кончится? Спокойной пенсионной старостью? Внуками?
— Настеньке это не грозит. Спокойная пенсионная старость и все остальное. Настенька такая непохожая на всех. Потому что она у нас самая умная. Умным людям не нужна любовь. Любовь — удел глупых, наивных, доверчивых, чувствительных, сентиментальных, пошлых, банальных. Удел умных — страдание.
Лариса возобновляет свой странный танец.
— В таком случае пускай я буду трижды, нет, четырежды дура, — говорит Катя.
— Всех посчитала? — спрашивает Лариса, не прекращая своего танца.
— Вроде да. Я бы согласилась не вылезать из дур, только после дипломата вряд ли захочется кого-то еще.
— Роковая встреча. Любовь до гроба. Судьба. Интересно, а кто моя судьба? — задумчиво говорит Анастасия.
— Ну уж не мой папочка. Это точно.
Катя весело хлопает в ладоши.
— Браво, мама. Браво, дочка. Бедный, бедный Анатолий Васильевич.
— Пойди и пожалей его.
— Нужна я ему? Как этот колченогий стул. — Катя говорит серьезно и даже печально. — Неужели ты слепая? Да в твоем присутствии он никого и ничего не замечает. Может свалиться в канаву, натолкнуться лбом на стену…
— Не свалится и не натолкнется. Жена не допустит.
— Да брось ты, Настек. Что для него жена? Сравнить тебя и ту…
— А зачем нас сравнивать? Та обеспечивает необходимую бытовую стабильность в образе чистых рубашек и носков, обедов из трех блюд, поддакиваний с заглядыванием в рот. Она знает от рождения, что этот мир создан для мужчин, а посему все мудрые женщины безоговорочно признают их главенство. Цитирую твоего любимого Фицджеральда.
— Да ты пойми: не о том главенстве идет речь.
— Представь себе, и о том тоже. Я же, как он выразился, все время на него давлю. Одним своим присутствием.
— Ну и дурак, — вырывается у Кати.
— Вовсе нет. Я на самом деле не умею подчиняться и поддакивать.
