— Окстись, лапочка, неужель я такой?
— Да, нехороший, ты развил у меня идиосинкразию на остальных мужчин.
— Хочешь сказать, никто, кроме меня тебе не нужен?
— Да, и как мне с этим жить?
— Не переживай, время все лечит.
— Ты думаешь?
— Я уверен — и поцеловал ее в красивую грудь. — Все хотел тебя спросить, что за медальон висит на твоей красивой шейке.
— Оптический преобразователь, видишь у него камни в центре с двух сторон?
— Бриллиант и рубин.
— Нажимаешь на бриллиант и прикладываешь медальон к виску. — По твоему воображаемому образу или фотографии, он создает нужный тебе внешний вид.
— А рубин для чего?
— Нажмешь на рубин, станешь невидимым, повторное нажатие отключает аппарат.
— Ух ты, нам в хозяйстве сгодился бы.
— Будешь себя хорошо вести — подарю.
— Да мы завсегда готовы вам-с угодить, салфет ее светлости — пытаясь изобразить поклон, сидя на кровати, протянул девушке полотенце.
— Ну почему ты такой несерьезный. — Между прочим, после окончания трахательно-сексуального секретного эксперимента — ты отправляешься со мной, Орден тобой интересуется.
— Ничего не получится, голубушка, меня в тринадцатом веке ждут, государство бесхозное.
Людмила гневно засверкала глазищами.
— И не надо на меня так смотреть, я тебя тоже очень люблю. — Пойми, мое долгое отсутствие наверняка негативно сказалось на моей стране.
Девушка резко себя осадила, словно знала о моих будущих неприятностях.
— Людочка, за год я разберусь с делами и тогда прошу за мной. — Тем более у вас и месяц не пройдет.
Она обняла меня и посмотрела долгим сочувствующим взглядом.
Ничего конкретного из нее вытрясти не удалось, отговорилась недостаточными историческим данными. По поводу рукопашки, результат такой же — ноль. На все мои попытки узнать правду, ответ один — через год узнаешь.
— Вредина.
Пришлось отстать, тем более угроза с ее стороны прозвучала нешуточная — пообещала, мягко говоря, затрахать до потери пульса.
А она это может, точно знаю. Ну и спрятал язык в одно место, запрыгал перед ней беленьким и пушистым «зайчиком».
— Боишься значит?
— Ой, боюсь, все боятся.
«Колокольчик» рассыпался веселым смехом — слава Богу, у нее есть чувство юмора и доброе сердце, я «ужаснулся» о последствиях, будь все по-другому.
Наконец мы заснули и отдыхали до одиннадцати утра.
К обеду народ собрался в зале, причем девчонки сразу сели рядышком, таинственно зашушукались и сердито поглядывали на нас.
Мы, наоборот, пребывали в благодушном настроении, кушали хорошо приготовленные блюда, изредка разбавляюемую холодной водочкой.
