В госпитале его навестил комэск и рассказал о подробностях боя. В тот день они прикрывали штурмовиков. Девятка «мессершмиттов» зашла им в хвост со стороны солнца. Звено Андрея Пирогова связало их боем. Однако к немцам подоспела помощь. Это был тяжелый бой. Из двенадцати «Яков» только три вернулись, зато наши штурмовики взорвали бензохранилище и парализовали близлежащие аэродромы.
Андрей попал к нашим разведчикам. Его удалось переправить через линию фронта. Он остался жив и с тех пор, вот уж двадцать с лишком лет, исправно делил с женою обязанности будочника, плотинного мастера и обходчика.
Жена ушла утром в город, да все еще не вернулась. «Мост сорвало, — думал он, — Мария не может добраться».
Кровать скрипнула, когда он нагнулся и стал шарить рукой. Протез оказался с другой стороны. Он пристегнул его, встал, кинул в очаг пару поленьев и стал одеваться.
За дверью на него обрушился ливень. Он пошел к плотине. Бурные потоки стремительно неслись с гор, поднимая уровень водоема. Старая плотина едва успевала пропускать воду.
Молнии поминутно вырывали из тьмы прибрежный лес, ребристую поверхность воды, торчащий нос затопленной лодки, крышу с антенной, устремившей вверх железные пальцы, будто просившей о пощаде. Качался фонарь над будкой возле плотины.
Плотина дала течь. Он взошел на мост. Настил набух и стал скользким. Под плотиной, разбиваясь о бетон, бушевал водопад. О том, что плотина может не выдержать, он думал еще утром, оттого и послал жену в город, в «Водоканалстрой», но вот уж глубокая ночь, а ее все нет. Теперь он жалел, что не пошел сам. Конечно, она бы не послушалась, но все-таки не надо было отпускать.
Надежной женой была Мария. И что нашла в нем, изломанном войной? Могла бы и лучше отыскать, к тому были основания.
Ему чудилось, как вода разъедает бетон крошка по крошке, разрушаются шлицы, в прорыв рвется вода. И вот уж лава сносит домишки поселков, бани в огородах, затопляет улицы, повергая в ужас сонных жителей.
Припадая на деревянную ногу, он пошел домой, достал в чулане мешки из рогожи. Их оказалось шестнадцать. «Мало», — подумал и снял наволочки с подушек. Вспышка молнии откинула на стену его тень, высветила фотографию в березовой рамке. Он, молодой летчик, в сдвинутой набок пилотке, заложив большой палец за портупею, стоял у сбитого им «юнкерса». Фотографию подарил корреспондент армейской газеты.
Снял наволочку с матраца, сложил в нее мешки, чтобы не сразу намокли, отнес на берег и вернулся за киркой и лопатой.
