С момента организации инструкторской школы Титов был одним из первых зачислен в число ее учеников. Мы думали, что там он наконец обретет воинский вид. Но оказалось, что и школа не помогла.
Зато в других делах Титов был незаменим. По поручению Логофета он постоянно производил какие-то обследования самых разнообразных сторон деятельности полка. У него была какая-то неистребимая привычка всюду заглянуть хозяйским взглядом. Осматривал и расспрашивал он очень обстоятельно, спокойно, подробно, однако, когда дело касалось бывших офицеров, к его оценкам нужно было относиться с некоторой осторожностью: у Титова подозрительность к ним часто переходила границы.
Титов так и не научился ружейным приемам, не приобрел военную выправку, но, взяв однажды винтовку в руки для борьбы против эксплуататоров, он не выпустил ее до самой смерти.
Совершенно по-иному выглядел красноармеец Шелепин — ремонтный слесарь Суминской пошивочной фабрики Рогожского района. Если Титов везде ухитрялся нацепить на свою шинель и солому и сено, то у Шелепина, кажется, если бы даже он поспал на куче мякины, все равно на одежде не осталось бы никаких следов. Шинель и гимнастерка сидели на нем прекрасно. Фуражка была надета молодцевато.
Все военное Шелепин усваивал и запоминал с чрезвычайной легкостью. В короткий срок он научился проделывать ружейные приемы так, что ему мог бы позавидовать хорошо обученный солдат бывшей царской гвардии. Участник Московского вооруженного восстания, бывший красногвардеец, он одним из первых вступил в отряд при Рогожском совете. Шелепин был прежде всего человеком долга. [47]
Хорошо помню также молодого рабочего из Симоновского района — Бадеулина. Он происходил из крымских татар, но вырос где-то в закоулках у Спасской заставы. В 38-й полк Бадеулин перешел из отряда, охранявшего Симоновские пороховые погреба. Быстрый и ловкий, сильный и находчивый, жизнерадостный и остроумный, он был душой всего полка. В боях Бадеулин не раз проявлял исключительную храбрость, рисковал своей жизнью с невозмутимым спокойствием.
Однажды на фронте ему показалось, что далеко впереди роты, в копне сена, спрятались белоказаки. Он увлек за собой трех красноармейцев, и они вчетвером начали щупать копны штыками. В это время на расстоянии какого-нибудь километра показался конный разъезд противника.
— Ничего, подпустим их поближе, — сказал Бадеулин товарищам и невозмутимо продолжал прощупывать сено. Белоказаки перешли в галоп.
