Пэдди узнал эту боль в глазах Люка и, желая отвлечь его, спросил:
— Не этот ли дом?
— Полагаю, что так, — ответил Люк, разглядывая ряд коттеджей с террасками. — Номер двадцать должен быть в конце улицы.
Миссис Стэнвик оказалась непрерывно курящей, грузной женщиной. Глаза ее были красны, что могло бы быть следствием неумеренного курения, однако инспектор думал иначе. Ее парадная комната была загромождена мебелью, что поражало и раздражало глаза. Обилие полировки — и сама она, туго затянутая в цветастое платье, это тоже интуитивно отметил Люк.
— Бедняжка Берил. — Миссис Стэнвик изысканно приложила к лицу накрахмаленный белоснежный платок, на котором все еще виднелись следы ценника возле вышитого уголка. У камина он заметил груду рваной и мятой ткани в мусорном ведре. — Ах, если бы только не мои вены.
— Простите? — не понял Пэдди, внезапно выведенный из задумчивости.
— Вены измучили меня. — Миссис Стэнвик вытянула раздутую, с узловатыми венами ногу. — Особенно в последнюю ночь, поэтому я и не вышла на работу. Мы с Берил всегда ходили вместе с работы на предпоследний автобус: он прибывает точно по расписанию, как часы. Я обычно несла фонарь; без него там не обойтись, а Берил отодвигала в сторону кусты, потому что я панически боюсь пауков и прочей гадости. Не понимаю, почему она пошла там одна — ей бы нужно идти окружной дорогой. У нее был с собой фонарь?
— Мы его не нашли, — проговорил Пэдди, делая пометку в блокноте.
— Нет? Это странно. На той тропе запросто можно сломать ногу. Не на той тропе, что проложена толпой, я имею в виду, а той, что идет через поле. Может быть, она пошла с кем-то еще. Может быть, это был мужчина — вот он и воспользовался ситуацией. — Ее глаза закатились в ужасе от этой мысли.
— Она была в дружеских отношениях с кем-то из мужчин с фабрики?
— Берил? Нет, что вы. Нет, нет. Берил — не та женщина, что допускает такие отношения. В любом случае мы с нею не бывали на фабрике долго. Мы убирали лаборатории и кабинеты. Мистер Граймс, управляющий, давал нам кабинеты из-за моих вен и из-за больной спины Берил: он говорил, эта работа полегче. Конечно, полегче: не вымывать эти проклятые химикаты в цехах и прочее…
— А кто занимался уборкой цехов?
— Другие девушки. Большинство из них — молодые. Им нет дела, что эта работа — грязная, лишь бы не так много возиться, как с кабинетами. Мы с Берил с ними не слишком общались. Наверное, она решила пойти без фонаря, совсем одна. Я виню себя в ее смерти. Она полагалась на меня, а я подвела ее, и вот теперь… теперь… — И слезы полились из глаз миссис Стэнвик. Новый платок превратился в комок, и миссис Стэнвик беспомощно рылась в карманах в поисках какого-нибудь кусочка ткани. — Простите. Я так переживаю ее смерть. Она была очень, очень милой женщиной. — Миссис Стэнвик глубоко вздохнула. — Теперь я буду одна проходить по этой дороге и каждый раз думать о Берил, как она там лежала… одна…
