За прошедшие годы Люк стал еще выше ростом и более худ. У него давно исчезли цыпки на руках; он научился до блеска чистить ботинки и красиво улыбаться. Пиратские усы, которые он отрастил, весьма шли ему. Он был одет в хороший костюм-тройку. Что-то подсказывало ей, что его мальчишеский задор исчез под влиянием какой-то скрытой боли, но она же воспитала в нем силу и глубину чувств, которых не было в том мальчишке из ее детства. Тогда он был ее героем. Она ожидала, что из него получится профессиональный спортсмен или юрист, а может быть, врач или даже премьер-министр. Но только не инспектор.
— Старший уголовный инспектор? Ты?! — выдохнула она.
— Что плохого в том, чтобы быть полицейским? — с вызовом ответил он вопросом на вопрос, думая о реакции окружающих. — Весьма респектабельная профессия.
— Да, я согласна. Абсолютно респектабельная. — Она слегка усмехнулась. — Я просто удивилась, до сколь высоких чинов ты дослужился. Я ожидала, что с твоим характером ты постоянно будешь сидеть в будке — или какой там эквивалент этого сооружения в вашей служебной терминологии.
— Я и сидел там дважды или трижды, — усмехнулся он. — Но со временем я смирил себя — и вот, поднялся до таких высот благодаря своей гениальности. Что еще?
— Боюсь и сказать. — Она окинула взглядом присутствующих.
— Что же это?
— А то, что все и теперь тебя боятся.
— Это все оттого, что он — злобный и хитрый сукин сын, — послышался сзади густой голос. Это был, конечно, сержант Пэдди, но его любовное выражение лица выдавало факт, что сказанное было чистейшей ложью. — Каков же он был в детстве?
Дженифер смотрела на Эббота, а тот с опаской глядел назад.
— Тогда он был тоже злобным и хитрым, но очень хлипким сукиным сыном, — улыбнулась она. — Славным парнем, когда находился в хорошем настроении, — и негодяем, когда в плохом. Люди побаивались связываться с ним.
— М-да, значит, то же самое, что и теперь, — кивнул Пэдди.
Эббот глянул на констеблей и прочистил горло. Ситуация выходила из-под контроля, а кроме того, его ждала работа.
— Похоже, что нам придется сегодня много поработать; но, может быть, мы соберемся вместе как-нибудь вечером?
— Было бы хорошо. Я живу с тетей и дядей: я взяла дядину практику.
Эббот кивнул: похоже, это было ему известно; так что удивление его относилось не к тому, что он видел Дженифер, а к тому, что он увидел ее в полицейском участке.
Дженифер колебалась: сказать ему или нет.
— Уин Френхольм была нашей пациенткой, — осторожно сказала она.
