— Ну и кто бы это мог быть? — спрашивает папа.
— Кто-то заинтересованный. Не бандюганы же.
— Ты хочешь сказать, что кто-то знает, что было в этой папке?
— Хочу сказать.
— Ты кому-то рассказывала?
— Только одному человеку.
— Дяде Ване?
— Да.
— И это он.
— Ему это ни к чему.
— То есть?
— У него и так все тексты.
— Как все?
— А вот так. Давай еще выпьем.
— Давай, — неожиданно соглашается он. Я допиваю шампанское, а он коньяк. И ни в одном глазу.
— Может, в ларек сходить? — спрашиваю.
— Я вот тебе схожу. Пьянь болотная. Ты хочешь сказать, что все тексты у твоего учителя?
— Именно.
— А в папке что?
— Ксероксы. Конверты перепутались.
— И давно это все продолжается?
— Давно. Я вначале просто бумажки перебирала. Игралась. А когда стала язык изучать, поняла, что кое-что могу прочесть. Но не все. И отнесла один листок Игорю Михайловичу. Он заинтересовался. Долго не отдавал. А когда узнал, что у нас с тобой есть целая папка этих листков, просил их приносить. А потом стало можно все это ксерить. И недавно мы все скопировали с Игорем Михайловичем. И вот у него сейчас оригиналы, а у нас были копии.
— Так нужно пойти и забрать тексты.
— А ты знаешь вообще, что это такое?
— А ты?
— Примерно.
— То-то же.
— Но лучше никуда не ходить. А в милиции сказать, что ничего и не пропало. Папку, правда, жалко. Старинная, крепкая. Кожа с бронзовыми застежками. Стоит немерено.
— Черт с ней, с папкой.
И мы никуда не пошли.
То, что у меня оказались подлинники текстов, я обнаружил утром. Ненавижу это слово «ксерить», но именно так я поступил накануне. Нужно было дождаться, когда никого не будет рядом, чтобы пачку бумаги скопировать.
Ее и трогать-то боязно, а тут класть в это пластмассовое достижение цивилизации. Завуч наш, Римма, к аппарату этому чудесному, полученному от спонсоров, никого не подпускает, и только «по острой производственной необходимости» сама что-то ксерит. Например, брошюры по садоводству. Поэтому план отвлечения Риммы от аппарата я продумал основательно и выполнил филигранно. Пока ей по другому телефону задавали дурацкие вопросы, на принесенной с собой бумаге всю операцию произвел. Знала бы она, что только что прошло через вверенное ей оборудование, она меня почти застала на месте преступления, но бумажки для отвода глаз — вот они, а тексты в портфеле.
Потом, как совершеннейшие заговорщики, мы с Аней Сойкиной встретились в темном углу, и она забрала конверт толстый, даже не потрудившись скотч оторвать и посмотреть, что там.
