Первую весть о прибытии войск подали собаки, на лай которых поднялся весь аул.
Зелимхан выскочил из сакли, чтобы уйти черным двором. Там сидели на корточках солдаты. («Точно гуси», — смеялся потом Зелимхан.) Зелимхан кинулся на улицу, занятую командой поручика Епифанова. Зелимхановский ореол святости, слухи о его заговоренности оказались действительными не только для Чечни. Завидев Зелимхана, солдаты побежали, точно стадо тех же гусей. Зелимхан смешался с ними, Зелимхан перегнал их. Перегоняя, заметил блестящие погоны офицера. Убил его. Убил рядового.
Потеряв офицера, команда отстала от Зелимхана. И он пошел шагом, соображая, куда свернуть. На площади Зелимхана окликнули черные силуэты дагестанцев. Зелимхан не ответил, и дагестанцы открыли огонь. Он опять побежал, жертвуя черкеской, которую решетили пули. На краю аула за Зелимханом увязалась собака. Поначалу он отогнал ее от себя, но потом предпочел ее общество. Она помогала ему казаться охотником. Так охотником дошел он до самых гор, чтобы укрыться в их раскинутых трущобах.
Миллионные обороты ярмарочного отделения остались неприкосновенными.
Торжество сжигания старо-сунженских домов обставили соответствующей помпой.
Согнали население аула Старо-Сунженского, войска и пожарную команду. Не поленился приехать Михеев. Со свитой адъютантов и приставов. Предстоящее зрелище было единственным в истории: пожарная команда подожгла дома, пожарная команда проследила правильность их горения. Михеев-генерал тоже смотрел, как старый профессор за операцией молодого ассистента. И потом сказал старосунжен-цам:
— Я велел собрать вас сюда, чтобы вы видели, что так будет поступлено со всеми теми, кто осмелится укрывать разбойников и стрелять в царские войска. Ваш старшина не мог не знать, что в ауле ночует Зелимхан, иначе он был бы плохой старшина. А потому с сегодняшнего дня он и его помощники отрешаются от должности и вам будет назначен правительственный старшина. Отныне я вас лишаю права выбирать своего старшину. Я бы мог сделать гораздо больше, чем сжечь эти два дома ослушников, но мне жаль ваших детей и женщин, и потому я на сей раз воздерживаюсь от более крупных мер.
…Благодарное население разошлось со слезами любви и умиления, — мог бы прибавить газетный корреспондент.
Тотчас после Керкета Данагуев возвещал:
— Не взойдет еще два раза луна на небе, как абрек абреков — Зелимхан — будет убит.
И либеральный, даже кадетствующий «Терский Край» делал хорошие дела жирными заголовками, вроде. «Накануне ликвидации зелимхановской эпопеи».
