Королева викингов | страница 6



— Мы идем за Норд-Кап, в Белое море. Там мы устроим набег на жителей Бьярмаланда, а может быть, и поторгуем с ними немного. Но я хотел перед походом встретиться с тобой, расспросить, как обстоят дела в этой земле, и, конечно, заверить тебя в дружбе конунга и моей.

Эзур рассмеялся.

— Вот и отлично! Но я никудышный хозяин — держу гостя на причале. — Он взял Эйрика под руку. — Сегодня мы сделаем для вас все, что в наших силах. Завтра на берегу будут готовы жилища для всей твоей дружины, и начнется пир, который продлится столько дней, сколько ты пожелаешь оставаться у нас.

Гуннхильд почти въяве слышала мысли своего отца. Его слуги к утру построят легкие сараи и постелют в них свежей чистой соломы — там смогут спать те, кому не хватит места в длинном доме. Он прикажет резать скотину, выложить на столы сушеную и соленую снедь, а также пошлет на близлежащие фермы, чтобы оттуда поскорее прислали еще свинины и говядины. Пива должно быть вдоволь. Урожаи были скудными — немного ячменя и овса; заготавливали главным образом сено для домашнего скота. Люди жили за счет того, что давали стада, леса и море. Однако бочки у Эзура всегда были полными.

Пока предводители беседовали, вновь прибывшие спустились на берег и смешались с обитателями Ульвгарда. Разговоры слились в единый гул, в котором, впрочем, можно было выделить голоса гостей — те произносили слова более мягко, на южный манер. Гуннхильд прислушивалась к ним, а ее сердце колотилось все чаще и чаще. Сколько же их было, этих пришельцев, лица которых мелькали среди знакомых с младенчества людей, словно вспышки солнечного света среди свинцово-пасмурных туч!

Отец об руку с Эйриком Харальдсоном направились к дому. Остальные, оживленно переговариваясь, потянулись следом. Гуннхильд помчалась стороной по камням и кочкам. Такой путь вполне годился для козы, но вряд ли подходил для девочки столь высокого рода. Отец, взглянув на нее, нахмурился было, а затем пожал плечами. Уголки его губ чуть заметно приподнялись. Он всегда гораздо строже обходился с сыновьями, которых родила ему жена, чем с нею. А мать учила Гуннхильд всему, что та должна или же не должна делать.

О своих побочных братьях и сестрах Гуннхильд знала очень мало, да они и не интересовали ее. Как правило, они умирали в младенчестве, как и большинство новорожденных. Выжившие обитали либо на фермах, либо в поселившемся неподалеку финском племени — там, куда выдавали замуж их матерей. Каждый из этих детей представлял собой дополнительную пару рабочих рук, если, конечно, доживал до взрослых лет.