Летчики выволокли Бахчиванджи из кабины, дружно схватили, чтобы подбросить вверх, и вдруг обнаружили — Григорий ранен.
После этого боя Стефановский принял решение пред–ставить Бахчиванджи к званию Героя Советского Союза.
Вот почему так трудно было командиру полка расстаться с лучшим летчиком.
…Бахчиванджи становится полноправным членом творческого коллектива КБ. Его рабочий день начинался в кабинете Главного конструктора, продолжался — у двигателей. Именно ракетные двигатели (ЖРД) пока все еще с трудом поддавались управлению. Ведущие конструкторы–двигателисты Алексей Михайлович Исаев и Леонид Степанович Душкин проявляют необычное усилие воли. Двигатель становится главным звеном в подготовке к полету. Москва торопит с испытаниями. Обстановка на фронте требует нового оружия. Нужен скоростной истребитель–перехватчик. Создание нового самолета — это не стремление к рекорду скорости. Выигрыш в скорости на войне — это победа, тысячи сохраненных жизней. И он, Бахчиванджи, это понимал лучше других. Но Болховитинов ученый, а не кустарь. Создание нового непременно несет в себе движение в науке. Надо и создавать самолет, и двигать науку. А это так трудно. Может быть, не тратить энергию на выколачивание металла — пусть самолет пока будет деревянным. Пусть пока он будет в воздухе 3–5 минут, но будет быстрее фашистского, выше вражеского: высота — гарантия успеха в бою.
Бахчиванджи просит Главного начать стендовые испытания, подготовку к полету самолета, готового к испытаниям в воздухе, а Главный уносится мыслями вперед, видит свое детище более совершенным, совершающим необычные рейсы. Болховитинов стремится войти в утвержденные характеристики. Главные: скорость — 800 км/час, тяга двигателя — 1100 кг. Хоть самолет и деревянный (сосна и фанера), надо сохранить малые габариты.
Зима принесла новые известия с фронта. Советские войска начали наступление. Враг отходит назад.
Производственное совещание — обычное, деловое совещание, где присходит уточнение заданий. Главный пришел в генеральской форме, которой еще ни разу не надевал здесь. Болховитинову 44 года. По взволнованности, по глазам, потерявшим усталость, исчезнувшим морщинкам люди поняли, что сейчас будет сообщено что‑то важное, значительное.
Теребя пуговицы, срывающимся голосом сказал:
— Праздник у нашего народа. Мы начали освобождать свою Родину. Теперь нет такой силы, которая могла бы остановить советские войска. Вы не хуже меня понимаете, что очень нужен фронту наш самолет. Я буду просить Москву разрешить в марте летные испытания. Прошу вас, товарищи, сделайте все возможное.
