Пришло письмо от Серова.
«Антон! Как дела? — писал он. — Много ли ты летаешь? Летай! Нам останавливаться нельзя. Авиация развивается стремительно. Сейчас готовится новый, весьма великолепный самолет в ЦАГИ. Я обратился к наркому с просьбой разрешить мне летать на нем. Ворошилов вызвал меня к себе, долго беседовал. В обращении к правительству он написал: «Охотников среди летчиков летать на этом типе самолета много, но тов. Серов нам более подходящий…» Серов сообщал, что А. Тамара, А. Дубровский, М. Гордиенко решили выполнить беспосадочный перелет Москва — Австрия, который посвящают памяти Чкалова.
Письмо заканчивалось уверенностью: «Скоро ты будешь в Москве, встретимся…»
В середине февраля полковник Губенко действительно был вызван в Москву. Комбриг Серов принял его в штабе, расцеловал:
— Поздравляю.
— С чем?
— Со званием Героя Советского Союза.
— Меня?
Антон почувствовал, как закружилась голова. Такое трудно было вот так, с ходу, воспринять… Герой!..
Вечером в квартире Серова собрались летчики. Была среди них женщина, незнакомая Антону, но покорившая его как пилота одержимостью и упорством. Она горячо доказывала, что женщины имеют право участвовать в развитии авиации наравне с мужчинами.
— Я написала товарищу Сталину письмо, — говорила она взволнованно. — Прошу разрешить женскому экипажу перелет в Америку через Северный полюс. Нам нужен международный женский рекорд дальности. Мы докажем всему миру наши силы и возможности.
Это была Полина Осипенко.
Серов и Осипенко работали на новых машинах. Позднее Антон узнал, что Осипенко была принята маршалом Ворошиловым и он, поддерживая ее идею, убедил перенести перелет на 1940 год. Но перелет в 1940 году уже не мог состояться: в мае 1939 года Осипенко трагически погибла…
В Смоленске Антона Губенко встретили с огромными почестями. На митинге в его честь он сказал:
— Я испытываю огромное желание работать. Мне много надо сделать, чтобы оправдать это высокое звание…
Он собирался очень многое сделать. Но небо изменило ему, воздух, на который он опирался столько лет, не удержал его на этот раз.
«31 марта 1939 года, — вспоминает Степан Киреев, — полковник Губенко отдал приказание подготовить его самолет к полету со стрельбой.
Дул сильный северо–западный ветер. Вдруг потемнело, и пошел снег. Мы закрыли моторы чехлами, чтобы они не остыли, примерно через полчаса снегопад прекратился, и небо снова стало ясным. Губенко взлетел. Стал выполнять фигуры высшего пилотажа, затем сделал заход на мишени, но не стрелял, а лишь предупреждающе покачал крыльями, давая сигнал, чтобы все покинули опасную зону. Затем пошел на второй заход и дал короткую очередь по мишеням…
