Личные оценки: по технике пилотирования — отлично, по теории авиации — хорошо, воздушному бою и воздушно–стрелковой подготовке — отлично. Наставление и уставы — отлично, матчасть самолета и мотора — отлично.
По характеру болезненно впечатлителен и самолюбив, поэтому бывают случаи невыдержанности и нетактичности по отношению командованию эскадрильи и заносчивости перед товарищами по работе. 19.10.36 г. проявил воздушное хулиганство, случайно не закончившееся катастрофой. При этом заявил о своем уходе из эскадрильи.
Вывод: должности к–ра отряда вполне соответствует. По выслуге лет, по подготовке и опыту работы достоин присвоения воинского звания «капитан». Учитывая высокие летные качества и большое стремление к экспериментальной работе, целесообразно использовать на летной и парашютно–десантной работе в НИИ ВВС, но требует особого наблюдения за дисциплиной в воздухе».
Командир бригады майор Викуленков, прочитав аттестацию, написал:
«С оценкой командира эскадрильи согласиться нельзя. Тов. Губенко сильно восприимчив и впечатлителен. Требует по отношению к себе более гибкого и умелого подхода в руководстве, но это не всегда учитывает комэск».
Цитович не знал о переживаниях Губенко, о том, что произошло в его жизни. Цитович не пишет, сидит дома, не подходит к телефону, а вдруг… Неужели разбился? Он едет к Губенко.
Ему открывает дверь Антон Алексеевич. Они снова работают.
В феврале 1937 года Антон Губенко написал письмо комдиву Бергольцу, в котором убедительно объяснял свои взаимоотношения с командиром эскадрильи, основанные на личной неприязни со стороны Курдубова, и изложил вопросы, которые, на его взгляд, тормозят летную работу эскадрильи. Губенко вручил это письмо лично комдиву и просил вызвать для объяснения.
На следующий день приехал Цитович с рукописью. Антон читал вслух, ему нравился очерк, он хвалил Цитовича. Но когда перевернул последнюю страницу, увидел свою фамилию.
— Что это? — спросил Антон.
— Подпись автора.
— Но автор не я, а вы.
— Я не могу быть автором, так как я практически ничего не сделал. Это записи вашего рассказа.
— Не надо со мною ссориться. Ведь я могу вам еще пригодиться. Вы автор.
— Антон Алексеевич!.. Моя честь…
— А моя честь! Я летчик, я военный летчик. Вы удостоили меня чести, написав обо мне и… Аня, почему у нас ничего нет на столе? Наконец, я могу когда‑нибудь выпить?! К тому же повод какой! Понимаешь ли, товарищ Цитович, какое большое дело сделал! Авиация вам будет очень благодарна.
