Нелли заплакала.
— О господи, такая трагедия…
— Это даже не авария, Нелли.
— Это трагедия. Этот самолет… Нам надо уехать отсюда, Юра. Куда хочешь. Я люблю тебя, Юра, и если ты меня тоже любишь…
— Я военный — и не могу уехать.
— Но я люблю тебя!
— Я тоже тебя люблю.
— Самолеты падают с неба…
— Нелли! Костя совершил подвиг. В сопло его машины попала птица, двигатель остановился. Но он не бросил самолет, спланировал и посадил на улицу.
— Ну и что с того? Я больше не могу так.
— Не торопись, Нелли, одумайся!
— Нет, нет, прощай…
Нелли ушла. А Юрий еще долго сидел на крыльце. Больше он ее не видел. Она уехала в тот же день. Мы никогда не говорили о Нелли. Мы хотели помочь Юрию, но как это сделать — не знали. В любви и горе советчиков нет.
Шли годы. Юрий окончил академию и вернулся в свой родной полк. Нас взволновала тогда его верность дружбе и нашему «союзу холостяков». Но мы знали, что и Нелли тоже была причиной его возвращения в полк и в эти места. Он не боялся встречи с прошлым. Нам казалось, что он все время чего‑то ждет, находится в предчувствии чего‑то.
…Виктор Черкашин занимался столом. Его жена Тамара вместе с другими женщинами хлопотала на кухне. А у нас разговор не клеился, хотя каждый был переполнен чувствами, каждому было что сказать, чем поделиться, напомнить. Кстати, я припомнил несколько занятных эпизодов и рассказал их друзьям.
Иногда Валерий приезжал ко мне на службу. Как‑то летом, не предупредив меня, Быковский приехал в штаб.
Предъявив удостоверение, он хотел уже пройти, но часовой остановил его и учтиво попросил показать пропуск.
— Ведь я же показал вам свое удостоверение, — сказал Быковский.
— Простите, товарищ подполковник, но лучше, если вы закажете пропуск.
Через несколько минут, получив пропуск, Быковский вернулся к проходной. Часовой тщательно проверил документы, пропуск, приложил руку к козырьку и попросил разрешения обратиться. Часовой явно смущался и чувствовал себя неловко.
— Можно получить автограф? — краснея, сказал он.
— Конечно, можно. У меня есть хорошая открытка.
Быковский достал из бокового кармана открытку, подписал ее и подал часовому.
А вот еще случай.
Как‑то Валерий ехал на встречу с молодежью одного предприятия. У него было несколько часов свободного времени, он позвонил мне, и мы решили покататься по весенней Москве. Был солнечный день, улицы запружены нарядно одетыми, медленно шествующими людьми.
Мы направились к центру. И тут я заметил вокруг нашей машины стаю «Волг», «Побед» и «Москвичей». Они норовили идти почти вплотную, а пассажиры заглядывали в нашу машину. Мы видели их восторженные лица, слушали, о чем они говорят.
