— Я не приспособлена к его вкусам, — сказала она очень свободно, — к тому, что в прошлом году в Париже я считала невозможным, потому что воображала, что это должно быть вредно, но я ошибалась.
— Как! Аудитор имеет тебя как мальчика?
— Да. Моя сестра его обожала, так как это ее страсть.
— Но у твоей сестры широкие бедра.
— А у меня? Вот, смотри, трогай.
— Ты очень хороша; но погоди, еще слишком рано. Мы будем творить глупости после ужина.
— Знаешь ли ты, — говорит ей Лепи, — что ты сумасшедшая?
— Почему сумасшедшая?
— Фи! Можно ли подбирать так подол?
— Дорогая, ты сделаешь так же. Когда находишься в доброй компании, пребываешь как бы в Золотом Веке.
— Я удивлен, — сказал я Астроди, — что ты всем раскрываешь тот образ действий, который ты применяешь с аудитором.
— Это не я раскрываю всем, а все мне про это говорят и делают мне комплименты, потому что никто не любит девушек. Мне было бы странным отрицать очевидное. Я удивляюсь моей сестре, но в этом мире ничему нельзя удивляться. Эй, значит ли это, что ты сам не любишь этого?
— Нет, я больше люблю это .
Говоря «я больше люблю это», я протягиваю руку к Лепи, которая стоит передо мной, в то место ее одежды, которое должно соответствовать ее «этому», и моя рука не находит там ничего, а Астроди разражается громким смехом. Она встает, берет мою руку и тянет ее, чтобы поместить туда, где находится «это» ее товарки, она кладет ее не далее чем на шесть дюймов ниже ее горба. Именно там, к моему великому изумлению, мои пальцы ощущают верхушку опоры. Лепи, которой хватает стыда состроить из себя недотрогу, отодвинувшись, начинает смеяться, но я чувствую себя немного озадаченным, так как, вместо того, чтобы иметь это место в центре своей персоны, она имеет его в верхней четверти, остальные три четверти приходятся на ляжки и ноги. Я развеселился, представляя себе удовольствие, которое доставит мне это зрелище, для меня совершенно в новинку, после ужина.
— Может ли быть, дорогая Лепи, что у вас не было любовника?
— Нет, — говорит Астроди, — она девственница.
— Это неправда, — возражает та, — потому что у меня есть любовник в Бордо и другой — в Монпелье.
— Несмотря на это, — парирует Астроди, — ты могла бы говорить, что ты девственница, потому что ты никогда не была иной, чем теперь.
— Это правда.
— Как, — говорю я ей, — вы никогда не были девственны? Расскажите же мне, потому что это уникальный случай.
— Никогда, потому что это факт, что когда мой первый любовник меня трахнул, я была такая же, как и после того, как он меня поимел. Мне было двенадцать лет.
