Через час прибыл вельможа. Этот щедрый князь говорил со мной на очень хорошем итальянском, и был очень любезен со мной на протяжении всего карнавала. В конце он дал мне золотую табакерку в качестве награды за очень плохой сонет, который я напечатал в честь синьоры Маргариты Гризеллини по прозвищу ла Тинторетта. Ее назвали Тинторетта, потому что ее отец был красильщик. Тот Гризеллини, которого возвысил граф Жозеф Бриджидо, был ее брат. Если он еще жив, он живет счастливой старостью в прекрасной столице Ломбардии. Тинторетта обладала намного большими достоинствами, чем Джульетта, чтобы влюблять в себя разумных мужчин. Она любила поэзию, и я, ожидая приезда епископа, был влюблен в нее. Она была влюблена в молодого врача по имени Ригелини, полного достоинств, умершего в расцвете лет, о котором я до сих пор сожалею. Я расскажу о нем, говоря о событиях, случившихся через двенадцать лет после описываемых.
К концу карнавала мать написала аббату Гримани, что ему должно быть стыдно, что епископ найдет меня поселившимся у танцовщицы, и он решил разместить меня порядочно и достойно. Он советовался со священником Тоселло, и рассуждая с ним о месте, которое было бы для меня наиболее подходящим, они решили, что ничего нет прекрасней, чем поместить меня в семинарию. Они сделали все без моего ведома, и кюре было поручено сообщить мне новость и убедить меня перейти туда добровольно и с добрым сердцем. Я смеялся, когда услышал, какой стиль использовал священник, чтобы меня успокоить и чтобы подсластить пилюлю. Я сказал, что готов идти туда, куда им угодно будет меня направить. Их идея была безумной, потому что в возрасте семнадцати лет и таким, какой я был, никому бы не пришла в голову мысль поместить меня в семинарию; но мысля всегда сократически, я не чувствовал никакого отвращения и не только согласился, но это показалось мне забавным, и мне захотелось быть там. Я сказал г-ну Гримани, что готов ко всему, лишь бы не был в этом замешан Раццетта. Он это обещал, но не сдержал своего слова после семинарии; я никогда не мог решить, был ли аббат Гримани добр, потому что был глуп, или его глупость была присуща его доброте. Но все его братья были из того же теста. Худший вариант, который фортуна может разыграть с молодым человеком не без таланта, это поставить его в зависимость от дурака.
После того, как меня одели в платье семинариста, кюре проводил меня в Сан Чиприано де Мурано, чтобы представить ректору семинарии. Патриаршая церковь Сан-Чиприано обслуживается монахами — сомаскинцами. Это порядок, установленный блаженным Жеромом Миани, знатным венецианцем. Ректор принял меня с нежной приветливостью. Из его речи, полной елея, я понял, что он предполагает, что меня помещают в семинарию в качестве наказания, или, по крайней мере, чтобы помешать мне продолжать вести скандальную жизнь.
