Рес отступал, вилял, стараясь раскачать и вытянуть врага на себя, тот удерживал расстояние, атаковал коварно и мощно. Хорошо, что Рес знал все его хитрости. Сумел даже подловить на выпаде — сломал ритм, подшагнул не назад, а вперед и коротко ударил в руку. Но прорубить плотный рукав кафтана не вышло. Служивый даже меч не уронил и решил взять напором, обрушил самые мощные удары — не очень-то правильно, если у противника клинок короче, лучше держать расстояние, оно преимущество дает. А у побережников приемы есть особые для напористых и злых врагов: Рес, отступая, сделал вид, что споткнулся, даже опустил тесак. Служивый мощно махнул мечом справа наискось, а Рес ушел вниз и влево и молниеносным выпадом всадил тесак врагу под ложечку. Тот согнулся и рухнул. А в двух шагах у него за спиной уже подбегала Леск с ножом наготове.
— Выводи лошадей, — скомандовал Рес.
Накатила тошнота, но как-то взял себя в руки. Вытер тесак об серый кафтан мертвого врага и срезал с его пояса кошель — обычай такой у побережников, трофеи брать. Чаще коней или оружие себе оставляют, но меч убитого слишком приметен — навершие рукояти костяное, в виде медвежьей головы с глазами из полированного камня, такой меч могут узнать другие серокафтанники. А кони служивых и вовсе клейменые тавром легкой конницы и подковы тоже армейские, особые — приметнее некуда.
Леск подвела лошадей. Торопливо затянули подпруги, приладили мешки и забрались в седла.
— На запад, — решил Рес. — На востоке кордон близко, а на западе далеко, аж возле Нового Бора.
— И всех, кто на восток едет, пропускают без расспросов, — добавила Леск. — Я слышала.
Странное дело, Рес только что убил человека, но почти ничего не чувствовал. Ни отвращения, ни ужаса, ни радости, ни даже гордости за свое умение сражаться.
Они гнали лошадей всю ночь, иных бы загнали, но степняцкие даже и не взмылились. Когда начало светать, перешли на шаг.
Рес чувствовал, что еще немного, и упадет с седла от усталости, но Леск заметила и, порывшись в поясной сумке, достала мешочек с красным порошком:
— Потри этим десны, сил придаст.
Действительно помогло — спать уже не хотелось, тело легким стало. Только шумело в голове слегка, как у пьяного.
Время от времени останавливались, вслушивались, не донесется ли стук копыт. Не может быть, чтобы беглецам простили смерть десятника, должны погоню снарядить. Вряд ли сразу — по головам вислоусого и молодого Рес приложился крепко, насмерть не убил, но до утра служивые проваляются, если их кто в чувство не приведет. Да и потом головы у них болеть будут так, что не до погони.
