Мисс Фэнси относилась к тем женщинам, которые руководствуются не рассудком, а чувством; спорить с ними — безумие: несмотря на самые убедительные аргументы навязчивая идея возникает у них снова и снова, подобно тому как проткнутая в бутылку пробка подходит к горлышку всякий раз, когда наливаешь вино.
Соврези, до сих пор не понимавший, чего ради она пригласила его, подумал, что ему нелегко будет сыграть роль, которую он для себя наметил. Но он был терпелив.
— Дорогое дитя, я вижу, вы меня не поняли и даже не выслушали. Я вам сказал, что Эктор намерен жениться.
— Он! Жениться? — воскликнула Дженни с одним из тех насмешливых бульварных телодвижений, которые можно назвать жаргоном жестикуляции. Потом, задумавшись на миг, спросила: — Значит, это правда?
— Уверяю вас, — ответил Соврези.
— Нет, тысячу раз нет! Это невозможно. У него любовница, я это знаю, уверена, у меня есть доказательства.
Улыбка Соврези помогла Дженни преодолеть нерешительность.
— А что же тогда означает записка, которую я нашла v него в кармане полгода назад? — запальчиво крикнула она. — Подписи на ней нет, но она может принадлежать только женщине.
— Записка?
— Да, и она не оставляет никаких сомнений. Вы спросите, почему же и не сказала ему о ней? Да потому что не посмела. Я люблю его и струсила. Подумала: «Если я скажу ему. а он и вправду любит другую, это будет конец, я потеряю его». Поставленная перед выбором делить его с другой или расстаться, я выбрала первое. Я убивалась, смирилась с унижением, щипалась, чтобы выплакаться, обнимала его, изображая радость, а сама искала у него на лице следы чужих поцелуев. И верила, что он вернется ко мне. Дура безмозглая! Я даже ни разу не устроила ему скандала из-за той женщины, которая заставила меня так страдать.
— И что же вы теперь собираетесь делать?
— Не знаю. Все, что угодно. Я промолчала про ту записку, но сохранила ее. Это мое оружие, и я им воспользуюсь. Когда захочу, я узнаю, кто она, эта женщина, и тогда…
— Но, дорогое дитя, вы вынудите Тремореля, который так расположен к вам, обратиться к крайним мерам.
— А что он может мне сделать? Я не отстану от него, буду следовать за ним, как тень, буду всюду кричать имя той женщины. Он засадит меня в Сен-Лазар[11]? Оттуда тоже выходят. Я пущу про него самую чудовищную клевету, и пусть мне не поверят, но что-то к нему пристанет. Бояться мне нечего, у меня нет ни родителей, ни друзей, нет никого на свете, кто тревожился бы за меня. Вот что значит брать любовницу с улицы. Я уже так низко пала, что мне не страшно скатиться еще ниже. Послушайте меня, сударь: если вы ему друг, посоветуйте ему вернуться ко мне.
