Тот рефлекторно ухватился за относительно тонкий ствол, но вес насекомого был невелик, а разлапистая крона молодого деревца прочно лежала в сплетении корней.
Выберется.
Герман развернулся и зашагал прочь, в том направлении, где, по словам Омни, находился космический истребитель его предков.
ГЛАВА 3
Герман торопился.
Казалось, что впервые в жизни ему изменило хладнокровие - разум молодого воина будто попал в черный водоворот, затягивающий его все глубже и глубже. Ожидание встречи с техногенным реликтом, пережившим гибель человечества, томило, гнало его по зыбким мшистым топям, заставляя волноваться, будто юношу...
И вот наконец это свершилось.
В первый момент, когда на обширной поляне, образованной случайным выступом скальных пород, он увидел сквозь редеющий подлесок этот контур, его сердце на мгновение замерло, а потом несколько раз бухнуло в груди, гулко и неровно, будто стремясь вырваться наружу из грудной клетки...
Черный силуэт горбоносого космического истребителя не был подделкой это Герман понял сразу, с первого взгляда. Броня реликта даже издали казалась неоднородной: местами она утратила отражающий глянец, на одном из коротких скошенных крыльев виднелась приличная выщербина, несколько ожогов от попаданий лазерных лучей тянулось по бортам Уродливыми потеками расплавленного керамлита, обрамленными фиолетовой радугой цветов побежалости...
Преодолев секундный ступор, Герман заставил сделать себя шаг вперед, навстречу внезапно материализовавшейся мечте...
Человеческая машина отличалась от известных ему аналогов, созданных иными расами, так резко, что от этой зримой разницы озноб продрал по спине. Прошло всего несколько секунд, а он уже не понимал, как мог восхищаться машинами, которые предоставляли в распоряжение людей Омни...
Герман с трепетом подошел к горбоносому чуду, и каждый его шаг укрупнял детали, делал их зримыми, усиливая наваждение до состояния, равного временному помутнению рассудка.
Никогда он не испытывал ничего подобного, разве что обгорелый по краям стереоснимок светловолосого человеческого существа будил в нем что-то похожее: глухое, едва осознанное, жгучее, в сравнении с чем блекли и теряли смысл все остальные стремления и амбиции, надежды и чаяния.
Герман не знал человеческого термина "любовь".
Его сознание едва не сорвалось в губительный штопор. Он вовремя одернул себя, понимая, что начинает терять контроль над рассудком.
Подойдя вплотную к овальному люку, он действительно увидел характерную для техники Омни блестящую пластину сканирующего устройства. Достав перчатку боевого скафандра, которую он снял, чтобы вездесущая влага не смыла след розовой крови Ашанга, он коснулся этим ключом доступа пластины сканера, и люк, зашипев пневматикой, послушно отъехал в сторону.
