Снегопад наконец-то унялся.
С трудом мы сумели отойти от тракта, углубившись в густой ельник. Там, на защищенной от ветра полянке, Серый и расчистил место для костерка. Молодежь варила в казанке похлебку. О старую ель облокотился в задумчивости Старик, перебирая четки. А я, склонившись над самым огнем, жарил на железных прутьях мясо. И оттаивал, млел от тепла, пробивавшегося сквозь густой белый мех традиционной гоблинской капюшонной накидки, железо кольчатой брони и темную кожу поддоспешника. Приятно пахло еловой смолой. В такие вот минуты и чувствуешь, что живешь. А не влачишь серые будни, когда годы различаются лишь именами любовниц, убеждающих предаться более благопристойному занятию, чем гоблинские набеги.
- И кто придумал такой морозец здесь в это время года! - возмущался младший Плывун, пританцовывая у самых языков пламени. Он все еще похрюкивал из-под капюшона своим коротким носом. Обычный гоблинский конический шлем без забрала открывал обветренное лицо с угловатым, мясистым подбородком. Носы пятачком, массивные подбородки и светлые волосы были фамильной чертой почтенного рода Плывунов. По крайней мере тех из них, кого я знавал живыми.
- Я же не виноват, что Серый где-то вычитал про этого сурового малорослого дворянина, - почему-то оправдывался я, - того, который в древности переводил войско через горы. - А почему я оправдывался, да еще в личине гоблина, догадаетесь сами.
- Ша, робята, - внушительная туша Старика содержала не только жир, но и много, много мускулов. - Завтра заберем крепостцу и отогреемся. - Старик любил по вечерам попить в тишине обжигающе горячего травяного чая из дубовой кружки. Ну, а если нет чая, то хоть побыть в тишине.
- А там и веселье близко, - по-детски обезоруживающе заулыбался Берсерк, нежно поглаживая длинную рукоять боевого топора, покрытую резьбой в виде замысловатых рун, непонятных даже нам.
Берсерк только что снял шлем, и теперь красно-рыжая растительность топорщилась у гоблина на голове во все стороны, лишь лицо, чисто выбритое, несмотря на походные условия, вносило диссонанс в его облик.
- Да... Давненько я что-то не тягал никакой девахи за косу и в... - не закончил хриплым голосом Серый, смачно вгрызаясь в мясо, да так, что капли жира полетели в стороны. А рядом, на мягких шкурах, мирно почивала секира с немного изогнутой, короткой, приспособленной и для метания рукоятью, к которой крепился длинный кожаный ремень.
