— Оставьте нас в покое! — прикрикнул он на обоих. — Дайте нам спокойно поговорить!
Антонио — по виду — обиделся: надулся и тут же отошел.
Тот, что постарше и более опытный, сделался сама любезность и тоже через мгновение удалился: с полупоклоном от себя и несколькими лирами — от «русских путешественников».
— Теперь-то мы можем поговорить?
— Да, пожалуй… Итак: что вы мне хотели рассказать?
— Прежде всего, позвольте представиться, а то ведь неудобно получается! — незнакомец улыбнулся. — Вы представились, а я до сих пор — нет.
Гесс навострил уши.
— Анутин Владимир Львович, генерал-майор в отставке.
Гесс невольно привскочил со стула:
— Анутин!
Владимир Львович снова улыбнулся:
— Ну, слава Богу: хотя бы фамилию мою вы знаете!
Гесс — медленно, пристально глядя на генерала — уселся обратно на стул:
— Вы — брат Константина Львовича?
Владимир развел руками:
— Конечно.
— Какой ужас! То есть… я не это хотел сказать…
Гесс покраснел.
— Полноте: то — дела уже минувших дней. Но теперь вы понимаете, почему я уединился в своей квартире на нашем благословенном острове[27] и в сердце своем надеялся, что никому до меня не образуется дела!
— Понимаю[28].
Владимир Львович помешал ложечкой в чашке.
— Однако несколько дней тому назад — я уже вам это говорил — мне передали послание от человека, которого я некогда неплохо знал: в те времена, когда мой полк стоял в Афганистане… не в том, конечно, смысле, что это я командовал полком, а в том, что я служил в нем.
— Да-да, я понимаю… — Гесс слегка наклонился вперед. — А бой на Кушке? Вы в нем принимали участие?
Во взгляде Владимира Львовича появилось выражение удовольствия:
— Да, конечно! Славное было дело!
— А Кальберг?
— И снова он! — выражение удовольствия исчезло из взгляда Владимира Львовича, Владимир Львович нахмурился. — Почему вы все время так и норовите увязать меня с этим человеком?
Гесс, что называется, всплеснул руками:
— Понимаете, он вот где у нас!
— Нет, не понимаю: я-то здесь причем?
Пришлось рассказать Владимиру Львовичу всё.
Владимир Львович выслушал и кратко резюмировал:
— Мерзавец! Впрочем, я всегда это знал!
Гесс осторожно спросил:
— Вы узнали Кальберга еще там… при Кушке?
Владимир Львович покачал головой:
— Нет. Кальберг у нас не появлялся. Но позже… ну, как — позже? — сам себя поправил Владимир Львович. — Где-то через несколько дней распространились слухи об участии на противной стороне какого-то поляка. Экстремиста, как модно было тогда говорить. Или националиста, что выражало суть точнее. Имени его не знали, но сама природа слухов такова, что прямые домыслы в них частенько идут рука об руку с правдой. А правда заключалась в том, что этому поляку имя все-таки присваивали. Только не Кальберга, а что-то очень похожее, но это что-то похожее, разумеется, в списках генерал-губернаторства
