— Вот так, Сергей Ильич, и попадали качественные материалы мошенникам. Нашему дорогому барону — в их числе. Теперь понимаете?
Инихов — ступая тяжело — вернулся в свое кресло.
— Понятно, — усевшись, сказал он и достал сигару. — В ход шли подделки, а экспертам предъявлялись качественные остатки из других мест.
— Верно.
— Но стоит ли овчинка выделки?
— Что вы имеете в виду?
Инихов, раскурив сигару, пояснил:
— Какова доля качественного ремонта в стоимости дома или квартиры?
Лоб Митрофана Андреевича пошел морщинами, усы шевельнулись.
— По-разному. Однако…
— Сколько? — Инихов выдохнул дым. — И не забудьте еще и то обстоятельство, что ссуды под залог никогда не выдаются на полную стоимость залога!
Митрофан Андреевич кашлянул:
— Как вы посмотрите на сумму в две трети от оценки?
Инихов стремительно вынул сигару изо рта:
— Что? — воскликнул он. — Две трети?
— И даже больше.
— Да больше-то как? — изумился Инихов.
— А если мрамору подпустить? Позолоты?
— Тьфу!
— Вот вам и «тьфу!»
— Совсем народ ополоумел!
— Согласен!
Инихов и Митрофан Андреевич замолчали.
— Выходит, — спросил тогда Гесс, — поджог — и впрямь единственная возможность скрыть улики?
— Да. — Ответил Митрофан Андреевич. — Так как полученная сумма существенно превышала реальную стоимость имущества, и возвращать эти деньги никто не собирался, неизбежно возникал риск судебного преследования за подлог. Ведь банк, вступив во владение залогом, обязательно обнаружил бы, что его попросту надули!
— И тогда, как это часто бывает, было решено прикрыть одно преступление другим — еще более тяжким!
— Правильно.
— Я так понимаю, Бочаров согласился?
— Сразу же!
— А потом?
— А потом, наконец, дошло и до убийств.
— Минутку! — вмешался я. — А страховка?
Митрофан Андреевич посмотрел на меня с нескрываемым удивлением:
— Помилуйте, Сушкин! Какая страховка? Платить ее тоже никто не собирался!
— Но в этом случае, — я стоял на своем, — вся тяжесть ответственности падала бы на поджигателя! То есть — на страхователя! Ему пришлось бы возмещать банку убытки!
— Ничего подобного! — Митрофан Андреевич кивнул на Можайского. — Юрий Михайлович! Объясните вашему другу разницу между умыслом и случайностью.
— Да какая случайность! — перебил я начавшего было говорить Можайского. — Если страховку не платят, значит — умысел!
— Или, — теперь Можайский перебил меня, — невиновная небрежность.
— Невиновная небрежность? Ты в своем уме? Как такое возможно?
— Очень просто. — Можайский, пристально — даже театрально-пристально — глядя на меня, сделал шаг в сторону.
